— Не переживай, Гоги-джан, будем надеяться, что с ней ничего плохого не случится.
— Будем. — Я поднялся и направился в прихожую. — Ну, мне пора двигать.
— Может, останешься? Выспишься, а с утра пустишься на поиски.
— Нет, Вадик. Чует мое сердце, нельзя мне на одном месте задерживаться. Пойду я.
— Тебе виднее, — грустно сказал Сысоев и проводил меня до лифта. — Если понадоблюсь вдруг, звони на работу. Телефон ты знаешь.
— Тебе пора бы уже сотовый завести. — Я махнул на прощание рукой, и створки лифта стали закрываться.
— С такой зарплатой только вшей можно завести, и то с голодухи разбегутся.
Он хотел еще что-то добавить, но дверь уже закрылась, и кабина стала медленно опускаться вниз.
Выйдя из подъезда, я закурил и в раздумье остановился, не зная, с чего начать. В кармане лежали полтысячи «деревянных», заботливо сунутых Вадимом на всякий пожарный, как он выразился. Оторвал от своих скромных запасов. В голове слегка шумело от выпитого. Наметив примерный план действий, я не спеша направился к ближайшей станции метро.
Морозный воздух приятно охлаждал разгоряченную голову и отрезвлял на глазах. А легкий ветерок норовил забраться под пальто. Свежий снежок поскрипывал под ногами. Я засунул руку в карман и ощутил приятное прикосновение к ладони ребристой рукоятки пистолета.
Почти дойдя до спуска в чрево метрополитена, я неожиданно передумал и свернул в сторону выстроившихся в длинный ряд магазинов. До их закрытия оставалось еще полчаса.
Я зашел сперва в продуктовый магазин, а затем в следующий, торгующий запчастями для иномарок. Так и не поняв, что же мне здесь надо, я просто поглазел на витрины и вышел обратно на свежий воздух. Остановившись на крыльце, достал сигарету и закурил, прикрывая огонек зажигалки рукой от ветра.
Потом решительно направился на противоположную сторону улицы, перебегая перед близко идущими машинами. Какой-то нервный тип высунулся в открытое окошко «жигуленка» и прокричал нецензурную фразу мне вслед.
Приблизившись к углу одной из стоящих в ряд панельных пятиэтажек, я задрал вверх голову и несколько секунд вглядывался в светящиеся окна. А затем быстро свернул в проход между домами и, обогнув хрущевку с торца, скрылся в крайнем подъезде.
Прием этот описан в детективной литературе. И хотя все о нем прекрасно знают, каждый раз какой-нибудь незадачливый преследователь попадается на крючок.
Я замер в темном тамбуре, прижавшись спиной к холодной стене. В левой руке сжимая «Макаров», правую приготовил для нанесения удара. Лишь бы не зашла в подъезд, случайно опередив ожидаемого, какая-нибудь старушонка или невинный мужик, возвращающийся с работы.
Этого типа я срисовал, еще удаляясь от Вадькиного дома в сторону метро. Я был почти уверен в подобном ходе событий. По-другому и не могло быть в сценарии примитивного боевичка. И, решив проверить, не является ли мое открытие случайностью, я стал бродить по магазинам. Единственное, что мне могло бы там понадобиться, так это запасная обойма к пистолету. Но, к сожалению, у нас не штат Техас, и подобного товара не сыщешь в свободной продаже.
Фигура в черной вязаной шапочке и светло-серой неприметной «аляске» ненавязчиво держалась в стороне, не проявляя активности. Но и с горизонта не исчезала. А совсем уж в отдалении, на обочине проспекта, притормозила черная «Волга», но никто из нее не вышел, да и садиться внутрь не собирался. Все это я узрел цепким взглядом ночной птицы, вышедшей поохотиться на мышек, пока прикуривал/на крыльце. Вот и решил я их понервировать, перебегая перед близко идущим потоком машин. А затем юркнул в первый попавшийся подъезд, разыграв немую сцену с разглядыванием окон. С таким же успехом можно было зайти и в любой другой дом.
Долго ждать не пришлось. Дверь подъезда противно скрипнула несмазанными петлями и открылась. Коренастый мужчина в серой «аляске» бесшумно скользнул с мороза в тепло. Стоило ему миновать тамбур, как он получил чувствительный хук правой в квадратную челюсть, и тут же в ухо ему уперся ствол «Макарова».
— Здравствуй, черная шапочка! — Я мило оскалился, показывая клыки. — А ты знаешь, деточка, для чего у меня такие большие зубы?
Он промолчал, боясь пошевелиться, прижатый стволом пистолета щекой к холодной стене. А я продолжил, злорадно ухмыляясь:
— Для того, милочка, чтобы тебе глотку перегрызть, если ты мне не скажешь, кто вы такие и какого дьявола дышите мне в затылок. Ты меня хорошо слышишь? Или уши прочистить?
Я сильнее вдавил волыну в его ушную раковину, словно вознамерился проткнуть его голову насквозь. Парень сглотнул непослушную слюну и попробовал кивнуть.