Гость снова очнулся и забродил по комнате. Я вздохнул, уставший от его бесцельного хождения, но ничего не сказал. Он заговорил первым.
— Дал?
— Да?
— Это же сокращение. Ну «Дал». Может, Даррел? Далтон или Дальтон? Дадли?
— Если я был бы Дадли, то наверное назывался бы Дадл или Дад.
— Это было бы странно.
— Почему?
— Тебе не идёт имя Дадли.
— А какое имя мне идёт?
Он задумался, потер переносицу и долго смотрел на меня.
— Далтон тебе идёт. Ещё Даллас звучит неплохо.
— Хм, ты прав.
— Я прав?
— Да, звучат эти имена неплохо.
— Но как тебя на самом деле зовут, Дал?
Я опешил и задумался. Я не доверял ему, хоть и просил его доверять мне. Всё-таки он — машина. Он может распознать во мне угрозу. Да и зачем вообще ему моё полное имя?
Я решил парировать вопрос вопросом. Так обычно делают, чтобы сбить человека столку, но не знаю, собьёт ли это с толку его.
— А тебя?
— Как меня зовут?
— Ага.
— Хм, ну, мне не давали человеческого имени, кажется…
— Кажется?
— Нет, не давали.
— И как же мне тогда тебя называть?
— У меня есть код.
— Код? Номер модели то есть?
— Он самый! — он гордо и по-мальчишески задрал голову.
— Думаешь, я смогу каждый раз произносить десятизначное число, обращаясь к тебе?
— Не десяти, а четырнадцати…
— Давай обойдёмся без номеров, — прекрасная идея пришла мне в голову, — я сам назову тебя.
— Ты? И как же ты выберешь имя?
— У меня уже есть мысль! — я довольно улыбнулся. — Как много книг ты знаешь?
— Все, что были написаны.
— Отлично. Знаешь Булгакова?
— А как же.
— Мастер и Маргарита?
— Ты заставляешь меня насторожиться, — он аккуратно сел на диван, как бы подтверждая свою боязнь.
— Ты будешь Примусом. Я починил тебя, как Кот-Бегемот. А ты отлично подходишь на роль Примуса!
Робот растеряно похлопал глазами, вернее, проекциями зрачков и ни слова не сказал.
Минуту мы просидели в тишине, потом он выдал странный всхлип.
— Что? До такой степени не понравилось имя? — я уже готов был расстроиться.
Но Примус залился легким детским смехом, немного трясясь, как при настоящем смехе.
— Нет, мне понравилось. Кажется, это забавное имя! — он тепло улыбнулся. Тепло, потому что от этой улыбки мне тоже стало тепло.
Идиллия вечера прервалась входящим звонком от моей работодательницы и по совместительству единственной близкой приятельницы.
Трисс была просто забавной соседкой, той самой, с которой обычный трёп на лестничной клетке мог перерасти в глубокую и интересную беседу, пока мне не понадобилась работа. Она живёт как раз над магазинчиком, в котором я работаю. Это было удобно — каждое утро я будто спускался в свой магазин, просто открывая первый этаж дома.
Правда позже я переехал на пару кварталов дальше, но продолжил работать в магазине, иногда заходя к Трисс на чай или чтобы отчитаться о проделанной работе. Она всегда улыбалась, ставила чайник только я заходил. Усаживала меня за стол в гостиной, столик был очень низким, таким, что упирался мне в колени. Она раскладывала всегда один и тот же простенький прозрачный сервиз, все обязательно было на чем-то — чайник на подставке, стаканы на подстаканниках, чашки на пробковых подставках. Она говорила, что это «Бирде́кель». Мне казалось, это слишком грубое название. Она говорила, что это по-немецки. Трисс подсаживалась совсем близко, а когда смеялась часто проводила рукой по вороту моей футболки. Я никогда не прикасался к ней. Было что-то такое, что отталкивало меня от нее. В том, как и что она говорит, о чем думает. Было такое чувство, будто даже когда она улыбается, она скалится. Или просто напрягает мышцы, безо всякой на то эмоции…
У нее был муж. Был, но почему-то никогда не появлялся дома. В магазине он тоже не работал, я так с ним ни разу и не встретился, хотя Трисс не стеснялась говорить о нем и рассказывать зачастую очень личное. Она не раз говорила о том, как любит мужа, но делала это неестественно, почти нейтрально, будто констатируя пустой факт. "Конечно, я люблю его. Он мой муж. У меня есть магазинчик на первом этаже. Меня зовут Трисс."