Диана слабо улыбнулась, откидываясь на мягком диванчике. После сытного обеда стало гораздо легче, но упоминание об отце снова бросило в холодный пот.
— Боюсь, что нет, детектив.
— Так, — посерьёзнел Ллойд, опираясь локтями о столешницу. — Судя по вашему лицу, вы уже подписали себе смертный приговор и смиренно ждёте исполнения. Я же настоятельно рекомендую не торопиться, а прежде рассказать самому неподкованному в подобных вопросах детективу нью-йоркской полиции, что вас так пугает в собственном отце, и почему должен испугаться я. Вы ведь на это рассчитывали, мисс… ну, пусть будет Фостер…
Диана только головой покачала, с сожалением глядя на британского следователя.
— Вы и впрямь совершенно не понимаете, куда попали, мистер Ллойд. Простите, но… как вас вообще взяли в нью-йоркское отделение? Вы же новый человек в городе, а про Фиделя Флореса наверняка слышали только из газет…
— О, это отдельная история, — тут же помрачнел детектив. — Видите ли, я провинился перед отцом.
— О, — сказала Диана.
— Не удивляйтесь, — ещё мрачнее продолжал Ллойд. — Шеф нью-йоркского отделения, полковник Лэнгдон — его старый знакомый. И отец ему чем-то должен. Лэнгдону нужен был менталист в отделение, а я, так получилось, находился уже в Нью-Йорке. Можно сказать, отец рассчитался мною. Оговорившись, что это и на четверть не покрывает моего долга перед ним.
— Вы расстроились?
— Наоборот, — заверил детектив. — Теперь у меня есть доступ ко всем архивам, которые помогут мне в поисках запропавшей свояченицы. Правда, времени на поиски с каждым днём всё меньше. Вначале мелкие услуги полковнику Лэнгдону, затем ваш покойный шеф, за которого никто в пятничный вечер не захотел браться, а теперь — вы.
Их взгляды встретились.
— И целый мексиканский синдикат на хвосте, — задумчиво добавил детектив.
Диана промолчала. Всё же Джон Ллойд оказался вовсе не столь наивен, каким старательно себя выставлял. Тогда, в кабинете мистера Бэрроуза, он показался ей другим. И в принципе люди, побывавшие на войне, едва ли остаются простодушными.
Голос, каким Джон Ллойд задал следующий вопрос, глубокий и негромкий, вновь заставил её замереть.
— Как же вы ушли от него?
Диана сглотнула, вновь ощутив привкус пепла и стали. На зубах заскрипел песок, в ушах зазвенел обжигающий ветер Юмы.
— От сеньора Флореса можно уйти только в одном направлении, — тихо проронила она, смаргивая видение безжизненной пустыни. — В могилу.
Джон подождал, пока она не соберётся с мыслями, жестом отогнал подкрадывавшегося официанта, который от простого движения пальцами улетел с такой скоростью, словно детектив Ллойд запустил им из пушки.
Впрочем, с лордом-менталистом всякое могло случиться.
— Вы разыграли собственную смерть, мисс Фостер? — подсказал детектив.
Диана неопределённо пожала плечами.
— Полагаю, прежняя я и впрямь умерла в песках Юмы.
— Вы ушли через границу со Штатами через пустыню? — поразился Ллойд, резко выпрямляясь на диванчике. Неосторожно задетая им вилка слетела со стола, но, зависнув в воздухе, послушно вернулась на место.
— Я жила с отцом в городке Хуарес, это почти на границе Мексики и американской Калифорнии, — уточнила Диана. — Мама умерла, когда мне едва исполнилось четыре года, и меня воспитывала дуэнья, которая прислуживала ещё матери, и отец. Сеньор Флорес окружил меня слугами, охраной, убийцами и стенами столь толстыми, что я и не надеялась когда-либо выбраться из-под его опеки. Отец хранил меня как величайшее сокровище — не пользуясь сам, не давая пользоваться другим. Кроме дуэньи, приходящих учителей, священника и некоторых девочек из прислуги, я почти ни с кем не общалась.
— Сеньор Флорес обращался с вами жестоко?
Джон Ллойд не играл в сочувствие — он сопереживал всей душой. Диана почти чувствовала тёплую волну, идущую из самого сердца менталиста. Так вот откуда в нём эта жажда разобраться, защитить, поступить по правде… Это либо идёт изнутри, обезоруживая всех, кто вздумает столкнуть такого человека с прямой дороги, либо попросту срывается, как и любая маска, при первом же порыве ветра.
— Отец был очень добр ко мне, — тихо проронила Диана. — Но только ко мне. Слуги говорили, будто я сильно похожа на маму — может, поэтому… Увы, ни одной фотографии в доме не сохранилось. Я помню её, но глазами маленькой девочки. Уверена, что узнала бы маму с первого взгляда, если бы только увидела вновь.