— О чём? — не сразу оторвался от пиджака Дэвис.
— Нарушение работы психики в результате столкновения с травмирующим фактором, — негромко подсказал детектив Ллойд.
Диана посмотрела на детектива и замерла. Джон Ллойд как будто смотрел вглубь себя, не видя ни подозреваемого, ни стен кабинета. И образы…
Они почти прорывались наружу. За пределы природной защиты менталиста.
Вот только Диана могла бы точно сказать, что не желала их видеть.
— Как?! — выпучил глаза Дэвис. — Хотите сказать, что я — псих?!
— Это может определить только доктор, — поднял голову Джон Ллойд. Диане показалось, что в мягком голосе детектива прорезалась сталь. Вот только смотрел Джон по-прежнему вглубь себя. — По факту, травма переходит в патологию, только если её не лечить.
— И не усугублять выпивкой, — прибавил шеф Лэнгдон, вновь усаживаясь рядом с уборщиком. — Ваша ситуация не слишком благоприятная, мистер Дэвис! Вначале в вашей голове мешанина из боевых действий…
— Западный фронт, — выдохнул Дэвис, потянувшись к поясу. Заветной фляги там не оказалось, и уборщик безнадёжно махнул рукой. — Случается, полковник! — мельком глянув на Лэнгдона, прибавил Дэвис. — Не стану отрицать. Иногда видится… всякое.
— И вместо того, чтобы обратиться к врачу…
— Вот ещё! — полыхнул уборщик, злобно зыркнув на Ллойда. — Я не псих!
— Осади, — одёрнул подозреваемого шеф Лэнгдон. — Откуда тебе известно моё звание, солдат?
Элджернон Дэвис невесело усмехнулся.
— Пятнадцать лет назад вы ходили в звании майора. Я бы вас и не признал — облысели, высохли… Да вот имечко у вас, сэр — само в память врезается! Атаку на Сен-Миельский выступ помните? На французском фронте? Ну, я-то его хорошо запомнил…
Полковник Иеронимус Лэнгдон медленно откинулся на спинку стула.
— Пехота?
— Так точно.
Шеф Лэнгдон умолк, и Диана тихонько спросила:
— Значит, вы уснули в подсобке? И в момент, когда прозвучал выстрел, вы спали?
— Спал! — с места в обрыв ринулся уборщик. — Да, выпил! Да, прикорнул. Смена моя ещё не наступила, мисс Фостер, имел право пять минуток передохнуть…
— Стойте! — очнулся полковник. — Спали вы или нет — это большой вопрос. Простите, Дэвис, но я тоже знаком с посттравматическим синдромом. Эта дрянь по-разному действует на людей. Детектив подтвердит, — небрежный кивок в сторону побледневшего Ллойда. — Скажите, случалось вам приходить в себя в незнакомом месте? То, что вас мучают кошмары, как во сне, так и наяву, мы уже видели.
— Спрашиваете, не лунатик ли я? — нахмурился Дэвис. — Не замечал. Да и нету у меня этого вашего… синдрома!
— Чувство вины не мучает? — негромко спросил детектив Ллойд.
Уборщик резко обернулся, натыкаясь на внимательный, пристальный взгляд менталиста. Открыл и закрыл рот, так и не ответив на вопрос.
— Другие погибли, а вы — выжили. И как вам спится по ночам? — пусто и невыразительно уточнил детектив. — Чем вы лучше мёртвых?
Дэвис сглотнул, сжав края пиджака с такой силой, что ткань опасно затрещала.
— Вас легко разозлить, — так же негромко продолжал Джон, не отрывая взгляда от бывшего солдата. — Вы подскакиваете на месте от любого внезапного движения. Вам трудно кому-то довериться, и потому вы до сих пор один. Вы плохо спите. Всегда настороже. Это выматывает… И только алкоголь позволяет забыться. Уснуть. Иногда — даже без снов…
Диана следила за лицом мистера Дэвиса достаточно внимательно — но всё равно пропустила момент, когда ночной уборщик всхлипнул и спрятал красное лицо в огромных ладонях.
— Джон, — укоризненно проронил полковник.
Детектив Ллойд сморгнул и помолчал, пережидая судорожные рыдания подозреваемого. Диана лишь головой покачала: безжалостность детектива обернулась лопнувшим нарывом. Обычно после такого людям легчает… Тут главное — не пережать.
— Мы не можем пока исключить вас, мистер Дэвис, — негромко проронил Джон, когда уборщик наконец поднял лицо — совершенно сухое, но с покрасневшими глазами и набрякшими веками. — Но и новых обвинений сегодня не предъявим. Я попрошу вас показаться доктору для медицинского заключения — простая формальность. Адрес и время вам выдаст секретарь.
— Вы считаете, что я — убийца, — утвердительно произнёс Дэвис. Лицо уборщика казалось теперь спокойным; он словно примирился с неизбежным. — Я даже отрицать не стану. Руки мои в крови по самые плечи. А только Бэрроуза я не убивал! Хоть он и заслужил. Мерзавец он был, вот что я скажу! Скольких девочек… обидел.