— Ну? — спросил Филатов, решивший, что мешать Петровичу не будет.
Карлович молчал. Тогда бывший бригадир достал из кармана стеклянную бутылочку с какой-то жидкостью и, открутив колпачок, понюхал.
— Гадость какая, бля, — демонстративно скривился он и пояснил: — Это азотная кислота. Учил в школе химию? Учил, вижу. Две капли на яйца — и ты кнур. Знаешь, кто такой кнур? Знаешь. Ну, так как?
Кажется, Карлович начинал понимать, что выхода у него нет.
— Так один же хрен: не скажу — вы убьете, скажу — они убьют. Все одно помирать.
— «Они» далеко, а мы рядом. От «них» и скрыться можно — от тебя зависит, какую скорость наберешь. А мы тебя по-любому расколем. Мы действительно не бандиты, у нас личный интерес.
Парень молчал, видимо обдумывая, не сдать ли своих работодателей со всеми потрохами.
— А где гарантия, что вы меня не «ожмурите», если скажу? — спросил он, едва шевеля разбитыми губами.
— Никакой гарантии мы тебе не дадим. Но после того, как прижмем тех, на кого ты работаешь, отпустим с миром. Пока же с тобой пара наших людей побудет, — сказал Филатов, посмотрев на часы. Маленькая стрелка медленно приближалась к двойке.
Дальнейшие события Филатов смог восстановить лишь много времени спустя.
Он услышал приглушенный крик Зины, и тут же в квартире оказалось неожиданно много людей. Раздались выстрелы, кто-то хрипло заорал, десантник выхватил пистолет и, обернувшись, выстрелил в какого-то бугая, наставившего на него ствол «узи». Тот упал, автомат отлетел в сторону. Рядом Петрович с хрустом выворачивал руку с пистолетом плюющегося матерщиной мужика. Старший из казаков, Павел, лежал у стены, на груди расползалось кровавое пятно. Убивший его бандит целился во второго казака, и Филатов пристрелил его не задумываясь.
Сильно обожгло левое плечо, и тут же десантник услышал грохот опрокинутого стула: та же пуля, что пропорола его куртку, попала в лоб Коли Карловича. Петрович заорал и со всей силы саданул «своего» бандита в висок рукояткой отнятого пистолета.
Последний оставшийся на ногах «бык» оказался не вооружен и пустился наутек, но запнулся о подставленную ногу Семена, младшего казака, и, ударившись лбом в стену, сполз на пол. Все было кончено.
Филатов застыл, держа пистолет в опущенной руке. Пахло порохом. На полу лежало четыре трупа и двое оглушенных, но еще живых бандитов. Впрочем, один из них, тот, которого ударил Петрович, уже корчился в агонии. Рука у бывшего бригадира была очень тяжелой.
Десантник склонился над телом убитого и со вздохом закрыл его глаза. Младший приятель покойника стоял рядом, отрешенно глядя в окно. Только теперь Филатов заметил, что на правой руке у него не хватало двух пальцев — мизинца и безымянного.
— Юра, надо уходить, — вернул его к действительности голос Петровича. — Парня этого убили. Бесполезно все.
— Подожди, тут один живой, — напомнил Филатов. — Надо забрать, не тут же его колоть…
— Сначала казака отнесем, — сказал Петрович. — За этим потом вернемся.
Бригадир сноровисто связал руки почти пришедшего в себя бандита обрывком веревки, которой раньше был привязан к стулу так ничего и не сказавший Карлович. Потом они втроем подняли труп казака и быстро понесли вниз по лестнице.
Кровь капала на бетон, оставляя красную пунктирную линию.
— Стоп, а Зина где? — вспомнил Филатов, когда они миновали микроавтобус, на котором приехали бандиты, и погрузили свою печальную ношу в багажник. И тут же из подъезда появилась невысокая фигура журналистки. Девушка, пошатываясь, вышла из подъезда и опустилась на лавочку.
— Они меня чем-то стукнули, — тихо сказала она подбежавшим мужчинам. Я на минуту сознание потеряла. А потом на этаж выше поползла…
— Иди в машину. Мы сейчас, — с видимым облегчением произнес десантник и во главе своего небольшого отряда направился на третий этаж.
Бандит уже оклемался и волком смотрел на пришедших за ним людей.
— Поднимайся, мразь, что мы, тащить тебя будем?
Бандит с трудом встал и, ощущая спиной нацеленный на него ствол автомата, который подобрал Петрович, зашагал по лестнице вниз. Его втолкнули в джип. Зина села на переднее сиденье рядом с Филатовым, за ними с двух сторон от бандита устроились Петрович и казак, мертвый товарищ которого лежал сзади.
— Юра, ты ранен! — воскликнула Зина, увидев простреленный рукав куртки Филатова.
— Царапина, — лаконично ответил Филатов и погнал машину со двора.
— Слышишь, Петрович, а что у тебя в бутылочке-то было? — внезапно спросил Семен.
В ответ Петрович достал чудом уцелевшую бутылочку, на глазах у изумленных спутников выпил содержимое и выбросил пустую тару в окно.
— Самогон там был. Что же еще? Не кислота же. Мало только… Жаль.
Филатов грустно улыбнулся. Выпить хотелось до ужаса.
Кузьминский лесопарк был в это время суток совершенно пуст. Десантник остановил машину и сказал:
— Вытаскивайте этого братка. Поговорим…
Браток, которого придерживали за локти Петрович и Семен, угрюмо глядел на него.
— И кто ж ты есть такой? — спросил Филатов, закуривая сигарету.
— Капитан милиции Арбузов! Удостоверение во внутреннем кармане.
Петрович расстегнул куртку и, достав «корочки», протянул Юрию. Тот внимательно изучил документ и сказал:
— Туфта. Ребенок лучше нарисует. Ты такой же мент, как я балерина. Кто твой босс? Быстро!
Не ожидая сигнала, Петрович сунул кулак под ребра Арбуза. Тот хрюкнул и скорчился. Отдышавшись, пробормотал:
— Гуссейн из вас шашлык сделает…
— Кто? Я не ослышался? Ты сказал «Гуссейн»? — удивился Филатов. — Вот, блин, опять этот айзер нарисовался! Давай-ка по порядку: за каким хреном вы к этому парню сунулись?
— За таким, как и вы. Он, видать, сход взорвал.
Филатов и Петрович переглянулись.
— Ну, значит, мы не ошиблись. На кого он работал, ты знаешь?
— Мы и хотели это выяснить, да вы помешали. Чьи вы, кстати?
— Мы свои собственные. Как вы на этого Колю вышли?
— Официантка из «Олимпа» сказала, что его с той сукой видели, которая до взрыва смоталась.
Юрий снова не стал удерживать Петровича, влепившего Арбузу весомую оплеуху.
— Где сейчас Гуссейн?
— Он на своей хате, в Зябликово, — сразу раскололся Арбуз.
— Что он дальше творить собирается?
— Откуда я знаю? Махно, нашего старшего, вы завалили, он, может, и в курсе был. Только… Он еще одну бригаду сегодня послал, какого-то Кардинала потрясти. Будто тот куда не надо нос совал.
— Так, значит, это Гуссейн. Все, ему не жить, — произнес Филатов изменившимся голосом. — Больше ничего не знаешь?
— Не знаю. Я в колоде не старший.
— Ты типа «шестерка». И даже не козырная, — вставил Петрович. — Что с ним делать будем, командир?
— А черт его знает. Закрыть бы денька на два-три где-нибудь, пока мы с Гуссейном и остальными разбираться будем. Вот только где?
— У меня друг в котельной работает, — сказал Семен, — тут недалеко. Под котельной что-то типа убежища с железной дверью. Не знаю, на кой хрен его там соорудили, но место подходящее.
— Ну да, типа твой друг там каждые сутки работает!
— Не, работает не каждые. А живет — каждые. Его женка выперла, пил сильно. Теперь в котельной у себя живет. А что, тепло, светло, диван стоит, бабу привести можно…
— Надежный кореш? — осведомился Петрович. — Не упустит этого говнюка по пьяни?
— Нет, не упустит. Он просто забудет про него, вот и все. Пока мы не напомним. Там, кстати, водопровод есть, а без еды он как-нибудь проживет пару дней.
— Вы что, ох…ли?! — заорал Арбуз. — А если вас пришьют где-нибудь, я там и сдохну в этом «убежище»! Лучше уж сразу мочите!
— Не ссы, нас не так просто пришить, как ты убедился, — «успокоил» его Петрович. — Ну что, поехали?
Вскоре Арбуз был водворен в пустую бетонную комнату метрах в десяти под землей. Ее назначение действительно осталось непонятным, но как тюрьма для злополучного бандита она подходила великолепно. Получивший подробные инструкции и деньги на пропой, Семенов друг лишних вопросов задавать не стал.
Избавившись от Арбуза, Филатов почувствовал облегчение. Теперь предстояло выполнить еще один долг. Юрий вынул мобильник и набрал номер.
— Слушаю. Это ты, Юра? — отозвался атаман.
— Максим, один из твоих ребят погиб, — сказал Филатов. — Старший, Павел. Семен в порядке. Как поступить с телом?
Отставной десантный подполковник долго молчал. Потом тихо произнес:
— Хоть недаром погиб?
— Недаром. Приедем — расскажу.
— Слава богу, у него нет никого из родных. Я специально таких для тебя подбирал, одиноких. А тело… — атаман снова помолчал. — Оставьте у какой-нибудь церкви. Только сами не засветитесь. И записку оставьте, как звать его. Напиши: «Павел Евстафьевич Гринько. Погиб за правое дело».