— Сейчас узнаю, босс!
— Сколько раз тебе говорить, неразумный, что меня нужно величать падишахом! — Гасан был не чужд высокомерия, особенно накурившись анаши. Вино он не пил принципиально, ссылаясь на Коран, но при случае мог капитально ужраться водкой или коньяком, оправдывая себя тем, что в Священной Книге ничего про эти напитки не сказано.
— Желает ли падишах откушать? — спросил Саид, он же Толик, вернувшись с кухни.
— Пусть несут. Вы тоже присоединяйтесь, — велел Гасан свите.
Двое поваров внесли огромный казан, в котором, сваренный по всем правилам восточной кулинарии, дымился плов. Гасан, весьма привередливый в вопросах пищи, признавал только хлопковое масло, которое ему присылали из Ферганы, и баранину, выращенную там же. А уж если падишаху хотелось отведать курицы, то она «прилетала» из-под Ташкента, где находилась знаменитая птицефабрика «Узбекистан».
Сегодня Гасан был расположен выпить. Он додумал свою «великую» мысль и по этому поводу был благостен.
— Саид, где же водка? — обратился он к своему главному церемониймейстеру.
Приближенные обрадовались. Падишах нечасто баловал их совместной выпивкой.
— Сей момент, — отозвался Саид и не долго думая притащил из холодильника аж десять бутылок.
— Это чтобы не ходить два раза, да? — осклабился Гасан. — Обленились совсем… Зачем только я вас кормлю? Давай, визирь, разливай!
Гарик, в обязанности которого входило столь ответственное занятие, как разливание спиртного по рюмкам, принялся за дело. Саид в это время раскладывал плов в большие пиалы.
— Выпьем за успех, — начал Гасан, подняв рюмку, так и не вставая с софы. — Успех — это бог. Но ему не нужно молиться. На него нужно работать. Пахать, как папа Карло. Вкалывать, как зэк на лесоповале… — Сам Гасан во время своих трех отсидок ни разу не ударил палец о палец, как и положено вору в законе. — Только тогда успех придет, только тогда он не забудет нас, верных слуг своих… Выпьем.
Несколько минут слышалось громкое чавканье — приближенные и сам «падишах» усиленно закусывали ароматным пловом. Гасан первым запустил пальцы в пиалу — вилок он не признавал по той простой причине, что в молодости во время одного застолья пьяный в стельку абрек пропорол ему этим инструментом шею. Шрам остался до сих пор. В зоне, где он сидел первый раз, над ним сперва потешались: «Ножа не бойся, бойся вилки — один удар, четыре дырки». Но потом земляки научили его отвечать, как принято в зоне: «Не бойся вилки, бойся ложки — один удар, и череп в крошки».. Эта детская хохма выручила его, а мощное телосложение и тяжелые кулаки отучили насмешников выбирать Гасана объектом публичного посмеяния. Да и статья у него была не из последних — вооруженный грабеж. В 17 лет пойти на такое мог только очень отвязанный юноша… Каковым Гасан и был на самом деле.
Пир окончился неожиданно. В комнату почти вбежал один из адъютантов Гасана и наклонился над ухом, что-то возбужденно шепча.
— Чего??? — завопил Гасан, не дослушав. — Этот баран опять вы…вается? Гарик, — позвал он «визиря», — зови китайца с его людьми. Разборка будет.
Через два часа Гасан со свитой на трех джипах и микроавтобусе прибыли в район одного из небольших московских рынков, издавна считавшегося спорной территорией, которую никак не удавалось поделить Гасану и выходцу из Украины по кличке Гриц. На этот раз «гребаного хохла» угораздило нарушить недавно заключенную «конвенцию» и с ногами влезть на территорию Гасана, то есть потребовать «бакшиш» с торговцев, которых он «крышевал».
Гасану не удалось застать Грица врасплох. Припарковав машины во дворе ближайшего к рынку дома, «команда возмездия» вооружилась дубинками, цепями и нунчаками — огнестрельное оружие к такой мелочи, как Гриц, Гасан считал зазорным применять — и двинулась по направлению к центральному входу. Впереди шел китаец, он же Ли Хой.
— Слушай, лихой китаец, — скаламбурил Гасан, — ты мне этого хохла лично за оселедец приведешь, понял?
— А что такое оселедец? — обернулся китаец. — Это то, что между ног?
Гасан уже готов был заржать по поводу весьма удачной, на его взгляд, шутки, когда прямо ему под ноги что-то упало и разорвалось. Откуда-то из-за палаток бросили газовую гранату типа той, что состоит на вооружении полиции и предназначается для разгона демонстраций и митингов. Бандиты кинулись в разные стороны, и только «визирь» с китайцем не растерялись, подхватили надсадно кашлявшего «падишаха» и потащили его назад, к машинам. Операция была безнадежно загублена в самом начале.
Назавтра оклемавшийся Гасан устроил «разбор полетов». Он то и дело потирал красные от слезоточивого газа глаза и уже в который раз спрашивал своих «боевых соратников»: