Фил очнулся через минуту. Потряс головой, отгоняя кровавый туман — в падении он разбил голову, — и увидел ноги, торчащие из-под машины. И тонкую струйку крови, вытекающую оттуда…
Юрий поднялся. Заметил водилу, который без кровинки в лице стоял на коленях у колеса своей машины. На пустынной улице невесть откуда стали появляться люди. Много людей. Трагедия притягивает.
Фил нагнулся, поднял лежавшую под ногами книжку — ее так и не успел дочитать Данька, — прижал к себе и, не обращая внимания на раздавшийся вдалеке вой милицейской сирены, пошел вперед, ничего не видя перед собой.
«Я мог бы выхватить его из-под колес. Я мог бы успеть. Я мог бы успеть. Если бы не…» — угрюмо шептал он.
ГЛАВА 2
— Папа… Ты говорил, что никогда не поднимешь на меня руку…
Мокрое от пота лицо Василия Васильевича Васнецова было внешне спокойным. Он стоял лицом к лицу со своим тринадцатилетним сыном и чувствовал себя так, как будто его вызвали на дуэль. Картины на стенах комнаты сына, скорее напоминавшей студию художника, помешанного на эпохе Генриха IV, только утверждали его в этом мнении.
Василий Васильевич исчерпал все доводы. Но действительно, не ремень же вырывать из брюк, чтобы доказать отроку, который в жизни не получил в школе ни единой «четверки», только высшие отметки по всем предметам, что в жизни есть не только белое и черное, есть и полутона и на этих полутонах основаны и человеческие взаимоотношения, и чувства, и будущее, которое готовил для своего единственного сына один из богатейших людей Москвы…
Рука Васнецова-старшего опустилась. Он тяжело вздохнул и, стерев пот со лба, промолвил:
— Тебя что, из секции забрать?
Вчера Костя, которому надоели беспричинные, с его точки зрения, «придирательства» учителя физкультуры к болезненному и слабосильному однокласснику Давиду Бореру, устроил в спортзале родной школы небольшое представление. Он предложил учителю выполнить за Давида упражнения на перекладине, который тот выполнить не смог. Петр Степанович наорал на Костю. Но, увидев, что тот подтягивается уже пятый десяток раз вместо пяти положенных, подошел и приказал: «Слазь!» Костя не подчинился. И лишь когда физрук стащил его за ногу с турника, тот обернулся к нему, глянул совершенно спокойно в тусклые от постоянного «перебора» глаза и произнес:
— Петр Степанович, а слабо со мной… посоревноваться?
Физрук элитарной московской гимназии не знал, что уже два года один из его подопечных параллельно занимается в мало кому известной школе боевых искусств. Учитель, который основал эту школу, появился в столице давно, жил тихо, как и положено жить эмигранту из дружественной когда-то страны, завоеванной империалистами… Но, когда пришло время, он нарисовал на бумажках знак «Дао» и расклеил по микрорайону объявления: «Научу быть собой. Просто — быть. Ребята и девчонки от семи лет».
Сперва менты и разные комиссии проверяли, едва ли не ежечасно, не занимается ли Учитель развращением малолетних. Через год отстали, с удивлением констатировав факт, что с появлением новой Школы процент подростковой преступности в районе снизился весьма существенно…
— Ну, так что?
— Давай… — Щенком Костю физрук обозвать не мог, иначе просто потерял бы работу. — Ты… Смотри, парень, тебе еще учиться…
— Не у вас, Петр Степанович, — спокойно сказал Костя. — Саша, Юра, — обратился он к пацанам, которые стояли ближе всех и, очевидно, готовы были прийти на помощь, — поможете? Будете секундантами?
Оба дружно кивнули.
— Условия простые. Вы забываете, что мне тринадцать, а я — что вам сорок. Всю ответственность беру на себя. И расписку готов дать. Или хватит присутствия свидетелей? То есть… секундантов?
— Много говоришь, юноша, — процедил сквозь зубы физрук. — Ты что, драться со мной собираешься?
— В обычной драке я вырублю вас за пятнадцать секунд, — спокойно сказал Костя, не обращая ни малейшего внимания на то, что физрук звереет на глазах. — Способ выяснить, кто из нас козел, я оставляю на ваше усмотрение.
Петр Степанович застыл. Его элитарные ученики, детишки московского истеблишмента, порой вытворяли и не такое. Но столь холодного, уверенного тона от зеленого пацана он еще не слышал. И растерялся. Но растерянность длилась секунды. Прошедший Чечню физрук не собирался сдаваться. И даже принял правила игры, навязанные ему этим малолеткой. Он легко наклонил голову и произнес:
— Кто-то из нас за «козла» ответит. Надеюсь, это буду не я.