ГЛАВА 20
Старшему следователю Московской городской прокуратуры Вячеславу Крутову за двадцать лет работы довелось повидать немало. Зрелище человеческих рук, ног, голов, глаз, мозгов и половых органов, находящихся в разных местах, его уже не смущало. Но чтобы в таком количестве…
Ресторан «Олимп» фактически прекратил свое существование, развалившись как карточный домик. Если и оставалось в этом происшествии что-то удивительное, так это то, что после такого взрыва кто-то уцелел. В живых осталось человек десять из всей воровской сходки, которая проходила в «Олимпе» и, что весьма интересно, негласно охранялась людьми из некого спецподразделения МВД. Об этом Крутову чуть ли не шепотом сообщил его непосредственный начальник, которого поставили об этом в известность через десять минут после взрыва.
Крутов прибыл на место происшествия, когда тут вовсю работали люди с «территории» — следователь прокуратуры, опера и криминалисты из округа. Постепенно подтягивались «городские» и брали расследование в свои руки.
Пожарным машинам, в изобилии съехавшимся к взорванному ресторану, стоявшему, к счастью, на отшибе, делать было практически нечего. Огонь, как это иногда бывает при взрыве такой мощности, разгореться не успел. Зато бригады «Скорой помощи» без работы не остались. Из оставшихся в живых двое были почти стопроцентными кандидатами в покойники, троим грозила перспектива инвалидной коляски и лишь пятеро каким-то чудом отделались ушибами и легкими контузиями, причем самый старый из них лежал на носилках, весь облепленный пластырями, — взрывной волной его выбросило в окно, и он основательно порезался стеклом. Ехать в больницу он категорически отказался, как и четверо его друзей, по официальной версии собравшихся отпраздновать юбилей приятеля. Теперь всех пятерых окружили нехилые ребята в штатском, один из которых держал в руках мобильник и по кодированному каналу отчитывался о положении дел высокому — очень высокому — начальству. Штатский — на самом деле он носил полковничьи погоны — прекрасно сознавал, что такого страшного прокола с ним еще не было, и мысленно прощался с одной из своих трех звезд. И дернул его нечистый поверить на слово старшему команды бандитов, который утверждал, что все в зале и служебных помещениях проверено лучшими спецами криминалитета. Где ему было знать, что проверка, как на грех, оказалась поверхностной, а тяжелые дубовые столы, опорой которым служили чуть ли не бревна, только осмотрели снаружи, даже не поднимая скатерти… Эти-то столы и взорвались в один прекрасный миг, и только то, что один из восьми зарядов не сработал, позволило выжить нескольким гостям.
Обслуживающий персонал «Олимпа» практически не пострадал. Четыре официантки, которым было приказано сидеть на кухне тише мыши, трое помощников шеф-повара и директор отделались ушибами от рухнувших конструкций. Погиб только сам шеф-повар, которого бросило на раскаленную плиту, и, не в силах освободиться от упавшей балки, он умер от болевого шока.
Первым делом Крутов, которого неохотно подпустили к оставшимся в живых свидетелям, стал выяснять данные лиц, присутствовавших «на банкете». Это заняло много времени. Уцелевший Кеша, в миру Павел Каширин, слегка отошедший от удара, чуть не размазавшего его по стене, внимательно прислушивался к тому, что говорят другие, и сам отвечал на вопросы. Спустя час он убедился, что никто из «своих», приглашенных на сходку, в момент взрыва никуда не уходил. Не было только Гуссейна, но он сразу дал понять, что не явится, потому что собирается линять «за речку». На него подозрения пасть не могли — слишком круто обошлись с ним самим.
Была полночь, когда Крутов велел следственной группе прервать работу и отпустил свидетелей по домам. Червонец, который к тому времени оклемался, поманил пальцем директора ресторана, сорокалетнюю густо накрашенную тетку, на лице которой виднелись следы размазанной от слез туши. Она до сих пор всхлипывала, не веря, что осталась жива, и про себя проклиная на чем свет стоит «стремных» клиентов, на которых рассчитывала хорошо заработать.
На месте взрыва, кроме дежурного наряда милиции, которому было приказано до утра охранять развалины, слонялись только охранники бандитских авторитетов, большинство которых лишились хозяев и теперь не знали, что делать. Приходилось искать новых работодателей, а таких теперь в Москве осталось мало. Когда директорша подошла, Червонец, сидевший на обрубке дерева метрах в ста от разрушенного ресторана и похожий со своей уцелевшей тростью на Джона Сильвера, устроившегося на бочонке с ромом, в упор посмотрел на нее и спросил: