Он сразу отреагировал, передёрнул затвор в винтовке и, приготовившись к ведению огня, направился в сторону возможного нападения на пост, одновременно передавая о происшествии по рации дежурному:
— Вижу противника, вижу противника…
Рация молчала. Он подумал, что произошло нападение и дежурный молчит именно поэтому, и продолжил движение в сторону предполагаемого противника.
Бочка, на которой располагалась снайперская точка, была полой с вырезанным дном и двумя противоположными входом и выходом. Петриковский прикинув, что нападение действительно уже произошло, решил пройти сквозь бочку и неожиданно оказаться у противника в тылу. Патрон был в патроннике, с предохранителя снято, палец от напряжения подрагивал на спусковом крючке, в сознании творился ураган из всего того, чему его учили, как действовать в боевой обстановке. Рация продолжала молчать. Борис скрытно и быстро проскочил сквозь бочку. И вдруг ствол его винтовки буквально уперся в лицо… напарника прапорщика Лапшова.
Его первые слова были:
— Ты что делаешь? Мать, твою… Свои…
— Я решил, что напали «духи».
— Почему по рации молчишь?
Борис опустил оружие. И тут рация ожила. Напарники сообща двинулись вокруг бочки в сторону предполагаемого перелаза на охраняемую территорию. И увидели метнувшиеся назад за рабицу тени.
— Ушли, сволочи,— прошептал Лапшин.
А Петриковский доложил дежурному:
— Гости покинули ПВД, преследовать?
Ответ дежурного был ожидаем:
— Отставить преследование, продолжайте патрулирование.
Так, было предотвращено нападение на ретранслятор. Видимо, подошедшая бандгруппа была не слишком велика для лобового нападения, а проведённая бандитами разведка подтвердила наличие серьёзной охраны объекта. За этот эпизод в его жизни и ещё за уничтожение нескольких нелегальных перегонных заводов ГСМ, а также обнаружение и уничтожение схрона минно-взрывных боеприпасов Борис с Александром и ещё несколько ребят, в том числе и командир отряда майор Микаевский были награждены медалью «За доблесть».
А в 2004 году по службе выпало уфсиновскому отряду осуществлять личную охрану посла и представительства ОБСЕ, с расположением этой организации в станице Знаменской. Посол был родом из Югославии господин Ларс, человек среднего возраста. В начале он не доверял бойцам, а потом когда понял, что имеет дело с настоящими профессионалами, изменил своё мнение на положительное. Самым неприятным для бойцов бывали его слова:
— Пора пойти погулять на улицу.
Любил же болтаться в опасных местах югославский бой.
А нравилось ребятам отношение сотрудников ОБСЕ к некоторым сложностям в их службе, в смысле ремонта техники, постоянно ломавшейся на сложных дорогах Чечни, улучшения бытовых условий. Это был последний год действия мандата ОБСЕ на территории Чечни. И отряду пришлось помогать посольству, сворачивать свою деятельность и выезжать из этого непростого региона. В этот год отряд был разбит на две части, вторая его часть располагалась не в здании, занимаемом миссией ОБСЕ, а в здании старой больницы. Отрядом «Спрут» Министерства Юстиции России из сорока бойцов руководил тогда подполковник внутренней службы Олег Николаевич Булаков.
Самым известным в Чеченской Республике Изолятором временного содержания и фильтрационным пунктом для боевиков является СИЗО в станице Чернокозово. «Спруту» нести там службу по охране этой колонии в смысле пропускного режима и охраны по периметру, только ориентированной не внутрь, а от нападения извне, выпало в 2002 году. Из Коми приехало два десятка сотрудников, возглавлял отряд тогда тоже майор Микаевский. Жили в бывшей казарме расформированной ещё до первой чеченской войны войсковой части внутренних войск.
Основной задачей была охрана СИЗО от внешнего нападения бандформирований. По периметру располагалось несколько постов, направленных на внешнюю охрану. Среди них был пост номер три, который находился на крыше одного из тогда еще разрушенных зданий корпусов призоновского металлозавода. Посты располагались на его крыше разбитой в первую войну снарядами. Проход туда был очень затруднён. Заступающая смена поднималась по железной лестнице, ведущей в кабину козлового крана, из кабины сотрудники перебирались на его стрелу, шли по ней, и в окончании перебирались на основание стены и крышу. Передвижение затруднялось ещё тем, что лежащие на стыках доски не были никак закреплены, да и возможности такой не было. Так что каждое выдвижение на пост было связано с реальным риском для жизни, что вскоре и подтвердил один трагический случай.