Я побежал по петляющей тропе. На этот раз разум не отключился. Глаза примечали всякую мелочь, каждую ерунду. Только это ничего мне не дало. У первого же обломка бетона я остановился и перешел на шаг. Сердце трепетало, как заячий хвост. Черт, как же я сейчас боялся. Быть может, есть на свете супергерои, которые не страшатся ничего. Может быть… Чего только не встречается на просторах вселенной. Но лично я таких не встречал. И сам, увы, был не из их числа.
Мне было страшно, мне было жутко. Я буквально заставлял себя делать каждый новый шаг. Если бы только смог, я бы бросился отсюда прочь, что есть мочи, сломя голову… В русском языке придумали столько метких определений для бегства. Любое из них можно было смело применять ко мне. Только я не сбежал.
Я обследовал каждый метр, каждый шаг этой чертовой руины. Я не смог даже примерно догадаться, что здесь было раньше. И Ирки тоже не нашел. Зато отыскал то место, где она лежала в прошлый раз, хоть и видел его только на фотографии. Его было невозможно пропустить.
Целый кусок плиты, неровный, большой, как обеденный стол, опирался на обломки поменьше. Приподнят он был примерно на высоту в полметра. От остального бетонного крошева его отделяли заросли чертополоха, усеянные пурпурными помпонами цветов.
Издалека весь этот «мегалит» напоминал гротескный алтарь. На нем самом и везде поблизости было пусто. Возле чертополоха стояла пустая пивная бутылка. Давнишняя, основательно запыленная. Валялись грязные окурки.
Для успокоения совести я закричал:
– Ир! Ира! Ты где?
На этот раз даже эхо проигнорировало мой вопрос. Я поддал бутылку ногой, проследил взглядом, как она нырнула в колючие заросли, от злости сплюнул, пересек развалины полностью, вышел с другой стороны и оказался на небольшой возвышенности.
Там, внизу, совсем недалеко, сияло желтыми бликами море.
Солнце висело почти у самого горизонта. Еще чуть-чуть и край его заползет в темные воды. Скоро станет темно. Скоро последняя песчинка времени канет в вечность.
Я присел на корточки и спрыгнул вниз на песок. Трусцой пробежал по берегу, по самому его краешку, стараясь ступать на пожухлые островки травы, и метров через триста оказался у знакомой тропы. Сегодня мы с Иркой по ней уже шли. Тогда я еще надеялся, что мне удастся удержать ее возле себя. Сейчас моя надежда растаяла. Во мне осталось лишь бессмысленное упрямство.
До дома я дойти не успел. Что-то большое, теплое ткнулось мне в бок, счастливо взвизгнуло, теранулось по ноге, забежало вперед. Довольное «Гав» вывело меня из состояния прострации.
На тропе стоял пес и, как заводной, вилял хвостом.
– Юлька! – Вырвалось из моей груди. – Ты? Как я рад тебя видеть!
Я опустился перед ним на корточки, раскрыл объятия и прижал к себе нахально улыбающуюся морду.
– А мне ты не рад? – Раздалось совсем рядом.
Откуда-то сбоку к тропе шел сосед.
– Рад! – Прошептал я и замолк, не в силах вымолвить больше не слова. В горле стоял удушливый ком.
Дядя Толя сначала ничего не заметил.
– Ты чего один гуляешь? – Спросил он.
Я выпустил из объятий Юльку, распрямился, отер ладони о штаны и признался:
– Ирка пропала…
– Как пропала? – Не понял он. – А родители где?
– Отца утром увезли на скорой в больницу, в район. Мать уехала с ним. Сегодня вряд ли вернется.
Сосед сразу посмурнел.
– Серьезное что-то?
Я кивнул.
– Аппендицит, похоже.
– Ты не волнуйся, – сказал он серьезно, не пытаясь сюсюкать со мной, как с младенцем, – у нас хорошие врачи. Поднимут.
За отца я и не волновался. Совсем. У меня были другие причины для переживаний. И я повторил:
– Ирка пропала.
– Как пропала, где? – Моя фраза словно только что до него дошла.
– Из дома сбежала, пока я готовил есть.
– Давно?
Я неуверенно огляделся по сторонам и спросил:
– А сколько сейчас?
Дядя Толя бросил взгляд на часы.
– Почти семь.
– Тогда чуть меньше двух часов назад.
– К нам заходил? – Сосед мигом стал серьезным. – Может, она с моей Иринкой играет?
Я покачал головой.
– Заходил. У вас дома никого не было. Дверь не открыли.
– Погоди. – Он нахмурился. – Во сколько, говоришь, это было?
– В пять, в самом начале шестого.
– Ерунда… – Сосед приподнял одну бровь. – Ты уверен? Не путаешь? Моя Иришка точно была дома. Мы с ней вернулись около пяти. Она пошла домой, а мы с Цезарем в гараж, а потом гулять.
– Гав! – Подтвердил Юлька и тут же добавил для внушительности: – Гав-Гав.
– Не путаю, – сказал я твердо. Хотя уже окончательно перестал что-либо понимать.
Дядя Толя задумался и вдруг усмехнулся:
– А ты с сестрой перед этим случайно не ругался?
Не знаю, можно ли назвать, то, что случилось за день, словом «ругался», но я решил не вдаваться в подробности. Ответил кратко:
– Было дело.
Он обрадовался, хмыкнул.
– Тогда все ясно, вот увидишь, сидят они у нас. Обе. Как пить дать, сидят голубушки. А дверь тебе из вредности не открывают. Небось, твоя моей нажаловалась, вот и решили тебя проучить! Пошли, проверим.
Я ухватился за его предложение, как утопающий хватается за соломинку. Ринулся вперед, в город.
Моя нервозность, мое нетерпение оказались заразными. Вся дорогу до дома мы практически бежали. Молча. Напряженно. Серьезный Юлька несся рядом, порыкивая на ходу неизвестно на кого. И дядя Толя не пытался его одернуть.
К подъезду подлетели ноздря в ноздрю. В последний момент пес юркнул между нами и проскочил вперед. Он сел возле своей квартиры и звонко гавкнул. Я пропустил соседа вперед. Тот похлопал себя по карманам, ключей не нашел, досадливо сплюнул и позвонил.
Дверь открылась не сразу. Сначала раздалось подозрительное:
– Кто там?
Сосед отозвался:
– Ира, открывай, это мы.
Звонко щелкнул замок. Дверь распахнулась. На пороге стояла рыжая Ирка в домашней маечке и махровых шортах. На меня она глянула мельком, а потом старательно стала делать вид, что не замечает. И отец ее это сразу понял.
– Та-а-ак, – многозначительно протянул он и спросил: – а его Иришка где?
– Какая Иришка? – Девчонка сделала удивленные глаза.
Дядя Толя поманил меня в квартиру, прикрыл дверь, взял дочь за плечо и завел в комнату. Я остался стоять на пороге.
– Ты мне дурочку не ломай, – строго сказал он уже внутри. – Где сестра Олега?
Вид у Ирки стал дерзким и немного испуганным:
– Не знаю! – Выкрикнула она и посмотрела на меня с вызовом.
Так и захотелось за нее добавить: «Что? Съел?»
– Ирина Анатольевна, – сосед уселся перед ней на корточки, ухватил за обе руки, повернул к себе, – это уже не шутки. Ты видела Иру? Отвечай честно!
Она закусила губу, а потом выпалила:
– Не скажу!
Сосед не сдержался и хохотнул:
– Уже теплее. А почему не скажешь?
Иринка насупилась. Но все равно ответила:
– Я обещала! И вообще, – она высвободила одну руку и указала на меня пальцем, – чего он, ее обижает? Кто ему разрешил? Па-а-адумаешь, старший!
– Ир, Ирочка. – дядя Толя погладил ее по щекам, по волосам. – Доченька. Это неважно. Скажи лучше, где Ира?
Девочка вдруг сдулась и пробурчала:
– Где-где, домой пошла. Как только этот ушел.
Кто такой «Этот» было ясно без пояснений.
– Спасибо, – сказал я соседу. – Я пойду.
Хотел сразу бежать, но он меня остановил:
– Олег, погоди, мы с Цезарем с тобой. Вдруг помощь нужна? Девчонки они такие… – Он тепло улыбнулся. – Обидчивые.
Потом обернулся к дочери, приказал:
– Ира, дверь запри. Я скоро вернусь.