– Олег! – Лелька почти кипела. – Честное слово, сейчас в лоб половником получишь! Иди есть. Там Ира тебе уже целую петицию написала. Они у отца в квартире битый час тебя ждут. Скоро машина приедет.
Я накинул полотенце на крючок, подмигнул своему отражению и пошел знакомиться с семейной жизнью.
Сигарет в доме не наблюдалось. Этот новый Олег был излишне озабочен своим здоровьем. Вел правильный образ жизни. Зато на кухонном столе лежал телефон. Большой, в черном чехле. Явно мужской.
Я уселся на стул и сразу полез посмотреть дату. Мобильник меня не подвел, послушно поведал, что нынче на дворе 2019 год, август месяц, самая серединка. В этой реальности тоже прошла ровно неделя с тех пор, когда я пообещал за спасение Ирки свою жизнь.
Лелька поставила передо мной пшенную кашу рыжими кусочками тыквы. От блюда чудесно пахло медом.
– Ешь, – сказала она, – а я сейчас кофе сварю.
Я взялся за ложку. Такая жизнь меня пока вполне устраивала. К кофе мне подсунули бутерброды с бужениной и маринованным огурчиком.
Сама Лелька не ела. Она просто сидела рядом, поставив локти на столешницу, уперев подбородок в ладони, и смотрела на меня. Я жевал мясо и думал, что раньше за ней такой привычки не наблюдалось. Впрочем, ничего против не имел.
После завтрака мне выдали одежду: джинсы, поло, кроссовки. Я собрался уже уходить, но Лелька меня перехватила, сказала с укоризной:
– Да что с тобой сегодня такое? Словно сам не свой.
Всунула в руки ключи и документы от машины.
– На, пешком что ли собрался идти?
Я сделал вид, что все идет по плану и слинял в наружу. Черт, чувствовал я себя ужасно неловко. И тут меня осенило. Осознание произошедшего накрыло холодной волной. А сколько еще таких ситуаций впереди?
В другой город что ли переехать? Начать жизнь с чистого листа? Пусть даже с Лелькой. Я же ни черта не знаю о себе. Кто я теперь? Кем работаю? Кто у меня друзья? Чем живу? А дети? Вдруг у меня есть дети? Я же сейчас, если встречу на улице, просто пройду мимо. Я же ведать о них ничего не ведаю. Мать вашу растак! Даже не знаю, на какой машине сейчас мне ехать и куда.
Я с тоской посмотрел на кнопку родной квартиры и нажал на звонок. Лелька почти сразу открыла. Спросила:
– Забыл чего?
Я попытался ухватиться за соломинку. Лелька-то в курсе, что, где и как.
– Может вместе поедем?
Лелька непритворно вздохнула.
– Олежек, не могу, я тут тесто на пироги поставила. Я к вам позже подъеду, уже на новую квартиру.
– Ну хорошо…
Кого я обманывал? Что в этом хорошего? У лифта украдкой достал ПТС. Так, цвет, номер, марка… Ага, весьма недурно. Кто бы еще сказал, где стоит?
Во дворе на первый взгляд ничего похожего не нашлось. И где искать? Вдруг ничего не поменялось, вдруг здесь все, как в прошлый раз, вдруг повезет хоть в этом? Помнится, тут совсем недалеко была стоянка. В прошлый жизни я часто ею пользовался. Вполне мог поставить туда.
Я спустился по ступеням крыльца и пошел прочь. Других идей все равно не было. Шел и думал: «Какой идиот сказал, что попаданцам живется легко? Только в книге бывает так, что раз – и все знания на блюдечке с голубой каемочкой. Настоящая жизнь не такая добрая. В ней все куда сложнее».
Я так задумался, что не сразу услышал, как звонит телефон. На экране было знакомое имя – Иринка. Мне стало страшно. Что ответить? Как с ней говорить? Я никогда не знал Ирку взрослой. Я нажал на зеленую трубочку.
– Олег? – Голос был сердитым, незнакомым. Да он и не мог быть знакомым. – Ты где? Ты куда пропал?
– Привет, Ириш.
Ирка не оттаяла:
– Тебя когда ждать?
И что тут ответить? Я понятия не имел, когда доберусь до них. Пришлось соврать:
– Скоро. Я тут…
Дальше все повторилось, как в дурном кино. Визг тормозов. Противный звук сигнала. Удар. Боли не было. Я просто не успел, не смог ее осознать. Еще был чей-то испуганный голос:
– Кто-нибудь вызовите скорую, здесь мужчину машиной сбило.
Под головой асфальт. Над головой небо. Синее-синее, бездонное. Холодное и равнодушное. Возле уха в трубке кричала Ирка:
– Олег! Олег! Что у тебя случилось? Ответь же! Не молчи!
Я попытался прошептать:
– Все нормально, Ириш, все нормально…
Но звука не вышло. В голове еще успело мелькнуть: «Все, Ковалев, допрыгался». И свет погас.
В отделении было тихо. Деловито сновали сестры. У стеклянной стены стояли двое в белых халатах – мужчина и женщина.
– Ты чего на работу пришла? Сегодня же не твоя смена? – Мужчина смотрел на женщину удивленно.
Она не заметила этого взгляда, ничего не ответила. Ей было не до того. Ладони ее лежали на холодном стекле. Там, за стеклом, в ярко освещенной палате, недвижимо лежал человек. Голова забинтована. Лицо спокойно. Глаза закрыты.
– Шансы есть? – спросила она.
Врач виновато развел руками.
– Даже не знаю, что тебе сказать, Ирина Санна.
– Скажи, как есть, – потребовала она. – Мне нужна правда. Меня можешь не обманывать. Я все равно до всего докопаюсь сама.
Она оторвалась от стекла и посмотрела на своего собеседника требовательно, в упор. Мужчина вздохнул и опустил глаза.
– Шансы есть всегда, – произнес он, – Ты же знаешь. Каких только чудес не встречается. Но я не Господь-Бог. Не мне решать, кому жить, а кому…
Он поднял голову и глянул на собеседницу с состраданием.
– Он тебе кто?
Женщина оперлась о стекло лбом и снова устремила взгляд туда, где под простыней лежало недвижимое тело. Мерный писк отсчитывал пульс. По монитору бежала ломаная линия.
– Брат, – сказала она.
– Брат? – Врач удивился. – Погоди, перед операцией он постоянно бредил. Все рвался спасать какую-то Ирочку. Ты же у нас Ирина Александровна? Не тебя, случайно?
– Меня.
Она улыбнулась с нежностью и грустью, не отрывая от стекла глаз.
– Когда-то, сорок лет назад, он спас меня. Хоть сам потом и не признавался в этом. Не любил об этом говорить. Но я-то знаю…
Она помолчала и обернулась к врачу. Взгляд у нее стал молящим.
– Я зайду к нему?
– Ира, зачем? – Попытался отговорить ее мужчина. – Он сейчас никого не слышит. Он не узнает, что ты здесь была…
Ирина перехватила его руки.
– Мне нужно, Игорь. Слышишь, мне нужно. – Она судорожно сглотнула, словно ком в горле мешал выговаривать слова. – Если он сейчас…
Женщина замолкла, прикрыла глаза. На ресницах блеснули слезы. Но она взяла себя в руки.
– Если его вдруг не станет, я не прощу себе, что не увиделась с ним в последний раз.
Что она хотела здесь увидеть? Что хотела сказать? Кто знает? С чужой смертью и болью ей приходилось сталкиваться часто – почти каждый день. К ним она успела привыкнуть Психологи называли такое явление модным словом – профдеформация.
Своя беда оказалась куда страшнее. Она была почти неподъемной. Слезы рвались наружу, их было сложно удержать. Ирина медленно подошла к кровати. Подхватила бессильную ладонь брата двумя руками, сжала, посмотрела в родное лицо, склонилась и горячо зашептала:
– Олег, это я. Ты меня слышишь? Это я, твоя Ирка.
С ресниц все-таки сорвалась непрошенная слеза и покатилась по щеке. Женщина не стесняясь хлюпнула носом, а потом договорила:
– Спасибо, у тебя все получилось. Ты не бросил меня, как и обещал.
Закрытые веки мужчины дрогнули, но глаза не открылись. Пальцы его на миг сжались и тут же обмякли вновь. Навсегда. По монитору, где только что огонек отбивал удары сердца побежала прямая линия.
Провидение приняло плату…
Сразу предупреждаю, автор хороший. Кидать тапками, тухлыми помидорами и прочими предметами в меня не нужно. На линчевание я тоже не согласен.