Я понятливо кивнул.
— Сам дойдешь?
Влад помотал головой.
— Н-не знаю. Не уверен.
Я глянул на ржущего Лиса, показал ему кулак. Обнял страдальца за плечи.
— Пойдем, провожу.
Когда мы вернулись обратно, у крыльца нас ждало ведро колодезной воды. Славка сидел на ступенях и лениво курил. На нас он даже не смотрел, просто бросил:
— Пусть умоется, сразу полегчает.
— Давай! — Согласился Влад.
Я поднял ведро.
— Руки подставляй, полью.
— Лей прямо на голову.
Лис встал, запулил в траву еще один окурок.
— А потом идите в дом, там Вика для него каких-то травок обещала заварить. Говорит, помогают.
* * *
Ближе к вечеру приехала Анжела. Одна, без мужа. Вика тут же потребовала развести костер, принесла на стол чайник, варенье, испеченные по случаю оладьи. А потом просто выперла нас двора.
— Идите отсюда, — сказала она строго, — у нас сегодня чисто женский разговор.
— А как же, — я попытался воспротивиться. Хотел напомнить про бубен и прочую мишуру.
Вика была непреклонна.
— Идите учитель, сегодня без вас. Сами знаете, есть некоторые дела, в которые посвящать мужчин не стоит.
Сказано это было так убедительно, что я согласился.
Посиделки их закончились почти через два часа. Мы как раз смотрели телевизор, заедая скучные новости супом. Вика вошла в дом, остановилась на пороге комнаты, прислонила голову к косяку, спросила:
— Не обижаетесь?
Лис ответил за всех:
— Нет, ну что ты, как можно на тебя обижаться.
Она хмыкнула. Мы не задавали вопросов. Вика вдруг сказала сама:
— Ребеночка Анжела Аркадьевна хочет, а Бог все никак не дает. Пришлось помочь…
— Ты и это можешь? — Изумился я.
Она улыбнулась.
— Я многое могу, но по мелочам. Истинное мастерство мне недоступно, в отличии от тебя.
— Но почему? Впрочем, бабушка твоя тоже об этом говорила.
Пришла Славкина очередь изумляться:
— Баба Дуся? Но она же умерла! Ты ее знал?
Сложный вопрос. Как на него ответить? И знал, и нет. Наяву встречался один раз мимоходом. Правда, о Вике тогда и не было речи. Я решил сказать правду.
— Она мне снится.
— Ого! — Славка присвистнул, ткнул мне в плечо. — Пропавшее пятно это ее рук дело?
— Ее, подтвердила Вика.
Влад пока ничего не понимал. Он переводил удивленный взгляд с меня на Вику и обратно.
— А кто такая эта баба Дуся? — Спросил он наконец.
— Ведьма! — Жизнерадостно ответил Лис. — Натуральная ведьма.
Вика глянула на него с укоризной.
— Моя бабушка.
— Вик, — я набрался смелости, — я так и не понял. Почему ты не сможешь набрать силу? Почему тебе недоступно…
Она сразу погрустнела.
— Все очень просто. Постичь искусство, — девчонка упорно не хотела называть колдовство колдовством, — может только ребенок, рожденный от первой беременности женщины. Мне с этим не повезло, в отличии от тебя.
Глава 22
Спокойно провести вечер нам не дали. Ближе к десяти Соломон разразился со двора истерическим лаем.
— Кого там еще черти принесли? — Недовольно пробурчал Влад.
Славка выразительно поднял брови и уставился на Вику. Та ничуть не смутилась, но оправдаться поспешила:
— А что? Он просто пьяных не любит. Я же не виновата, что тут вокруг сплошная алкашня?
Влад булькнул целебным отваром, отставил кружку и возмутился:
— Я не алкашня!
Лис его успокоил:
— Не спорь, псу виднее…
На улицу отчего-то никто не спешил. Соломон, не в пример своему давнишнему тезке, уже дошел до исступления.
— Как бы беды не случилось… — проговорил я себе под нос и встал. — Вик, пойдем, посмотрим, что там. А то, боюсь, я сам не справлюсь с твоим цербером.
— Он хороший! — излишне поспешно выдала она.
Я уже был в дверях, пришлось обернуться.
— Я ж не спорю, только слушает он тебя одну.
Вика решительно поднялась. Лис и Воланчик отставили пикировку, переглянулись, стали серьезными.
— Мы с вами, — сказал за двоих Влад.
Меня это вполне устраивало. Кто знает, что там, в темноте, происходит. Хотя, я догадывался, что…
И точно. Посреди двора едва различимая в свете окон и далекого фонаря виднелась фантастическая компания. Я невольно заржал. Вика тоже фыркнула.
Лис привалился к перилам, неспешно закурил.
— Вот они какие нынче воры, — сказал он с плохо скрываемым сарказмом.
— Мы не нарочно! — Голос со двора был жалобным. — Товарищ шаман, не держите зла. Бес попутал!
Я вздохнул и спустился вниз. На счет бесов, не знаю, но без зеленого змия тут не обошлось. Вика поспешила следом, подсунула Соломону толстый кругляш колбасы, отвела в сторону.
— Молодец, маленький, — повторяла она ласково, — молодец. Никого не укусил. Умница моя.
Я встал перед господами разбойниками. Огляделся. Наше добро было загружено в обычную строительную тачку. В нее же, как бурлаки на волге, были впряжены два пропитых мужичка. Сверху, на поклаже, на широкой крыше телевизора сидел давешний мальчишка из моего видения. Чумазый и расстроенный. Мать этого чуда стояла чуть в стороне, ко мне подходить боялась. Ее страх я чувствовал даже на расстоянии. Участкового видно не было.
— Макс, ты здесь? — Прокричал я в пустоту.
— Он ушел, — ответил мне один из мужиков. — Сказал дела у него. Неотложные.
— Да сбежал он! — Припечатал второй. — Больно вы его, товарищ шаман, напужали.
Это их «товарищ шаман» рождало во мне диссонанс. Я протянул руки к пацану, чтобы снять его с импровизированной тачанки. Он неожиданно обхватил меня за шею, прижался, зашептал на ухо:
— Дяденька шаман, ты только мамку мою не наказывай. Она хорошая. Она из-за меня.
Я слегка опешил.
— Что из-за тебя?
— Телевизор взяла. Она мне сказки обещала. Сказала тут много разных.
Я поперхнулся, вспомнив названия кассет: Белоснежка, Золушка, Спящая красавица… Ох, черт, хорошо, что не успели показать. Парень был живой, умненький, он смотрел на меня блестящими глазенками. Ждал ответа.
— Если хочешь смотреть телевизор, — сказал я ему, опуская на землю, — красть не обязательно. Просто приходи. Здесь тебя никто не обидит. И вообще приходи. Как тебя зовут?
— Валера…
Имя свое он смешно коверкал на букве «р». Я выпустил его из рук, поднялся.
— Вика, — в ночной тишине мой окрик отразился во все стороны эхом.
— Что?
Она оказалась совсем рядом.
— Познакомь Валерку с Соломоном. Мальчик будет к нам в гости приходить. Не хотелось бы…
Я подтолкнул пацаненка к девчонке. Она оживилась:
— Конечно. Иди сюда, малыш.
— Не дам ребенка! — Взвизгнула его мамаша!
Сразу поднялся гвалт, начался вой. Пацан испугался, отчаянно заревел, прибежал, зарылся в мамкину юбку. Я сплюнул от досады.
— Да никто у тебя его не собирается отнимать!
В сердцах моя ладонь прихлопнула по мешку с кассетами. На волю сразу вырвался сном золотистых искр, окутал меня, закружился вокруг хороводом. Книга приветствовала хозяина. Она-то была мне рада. Вой сразу стих. Еще бы, не каждый день в деревне показывают настоящее волшебство. А в темноте все это выглядело воистину феерично.
Один из мужиков остолбенел. Другой запричитал: «Спаси и сохрани!» Потом принялся истово креститься. Баба взвизгнула и подхватила пацана на руки. Тот брыкался, пытаясь вырваться.
— Мама, пусти, — просил он, — можно мне посмотреть. Ну, пожалуйста!
— Замолчи, паршивец!
Послышался звук затрещины и всхлип. В моей голове тут же вскипела злость. Мне стало стыдно за себя. Да что ж это такое! Откуда во мне это паскудное равнодушие? Я всю жизнь лечил людей. Я всю жизнь старался помогать, как мог, на сколько хватало сил… А тут… Пусть пьянство здесь — привычный образ жизни. Пусть. Я точно понимал, что вылечить всех не смогу. Не было во мне розовых иллюзий. Мне просто не хватит сил. Слишком много на нашей земле тех, кто продал душу зеленому змию. Но этому мальчику я способен помочь. Здесь. Сейчас.