— А еще, — вмешалась девчонка, — Сережа ее посмотрел…
Она сделала театральную паузу. Славка взорвался:
— Слушайте, я вас обоих пришибу. Что там с тетей Раей? Что ты увидел?
Вика ответила за меня:
— Никакой болезни у нее нет.
— Хо-хо! — Славка воспрянул духом. Потер руки, принялся заводить машину. А потом вдруг сказал заговорщически: — Это дело непременно нужно обмыть!
Глава 28
Ночь… Интересно, в этой жизни мне хоть раз дадут выспаться нормально? Сразу возник вопрос, а с телом моим что? Остается оно на кровати, когда я попадаю сюда? Или исчезает? Я тут же сам себе ответил, что, вероятно, остается. Иначе бы кто-то да заметил уже мое отсутствие по ночам.
Мои размышления были прерваны демонстративным покашливанием. Баба Дуся хлопотала у печи. Сегодня она была ироничной, но вполне себе доброй. От давешней злобной ведьмы не осталось и следа. По комнате разносился аромат горячих пирожков.
За окном вечный день. Кота не видать. Вокруг царит полнейшее благолепие. Я почувствовал себя любимым внучком, пришедшим в гости к обожающей бабушке. По сути дела, так оно и было.
— Чего встал? — баба Дуся не могла долго играть добрую роль. — Проходи, садись. Чай пить будем.
Я не сделал ни шага, волшебная реальность сама перенесла меня сквозь помещение и поместила за стол. Вот только что стоял, раз, и уже сижу. Рядом миска с пирогами, накрытая льняной салфеткой. Вместо обещанного чая стакан и кувшин молока.
Мне захотелось повредничать.
— А чай где? — Спросил я.
— Пей, что дают, — беззлобно парировала старуха. — А чай, что с него толку? Так, желтая водица…
Я подозрительно на нее покосился. Желтой водицей лично моя бабушка называла нечто совсем другое. Баба Дуся вновь прочла мои мысли, счастливо рассмеялась, подвинула миску ко мне, произнесла:
— Ешь, не бойся, здесь все полезное. С моей едой ты впитываешь мою силу. Чем больше съешь, тем лучше.
Хотелось верить, что она не врет. Впрочем, врать ей было незачем. По крайней мере, пока.
— И потом тоже, — сказала она.
Я вдруг спросил:
— Почему вы не помогли мне тогда, в семьдесят восьмом?
Она не стала юлить, посерьезнела.
— Не могла. Это твой путь, ты должен был пройти его до конца. Считай это платой за могущество.
Я едва не заржал, с трудом проглотил молоко, отложил пирог.
— Хороша плата. Я думал, что схожу с ума…
— Не сошел? Вот и славно.
В ней не осталось ни грамма иронии. Она наставила на меня палец:
— Запомни, каждому дается по силам его. Никто не получает больше, чем способен выдержать. Разве что за грехи.
Прозвучало это излишне пафосно. И я мог бы вполне с ней поспорить, но не стал. Зачем? Что это изменит?
Баба Дуся опять услышала и довольно кивнула.
— Ты ешь, ешь, — подбодрила меня она, — а я буду говорить.
В руку мою сам собой лег новый пирожок. Я его укусил и принялся жевать, не ощущая ни вкуса, ни начинки. Это тоже было неважно. Ведьма говорила.
— За дочку тебе спасибо. За внучку буду благодарить позже.
Я хотел ее спросить, а здесь-то с какой стати благодарность? Но понял, что тело вновь не подчиняется мне. Я мог только есть, пить и слушать. Все прочее осталось там, в реальности.
— Теперь запоминай. — Голос ведьмы полностью занял мое сознание. — Когда придет время, позови Семаргла. Знаешь, кто такой Семаргл? — спросила она мне насмешливо.
Я ответил ей мысленно: «Знаю, это — славянское божество!» Бабка в ответ рассмеялась.
— Ничего-то ты не знаешь, дух охранитель это. Придет время, обязательно позови. Он поможет тебе.
«А когда придет время?» — Мысль моя получилась тихой, едва различимой.
Свет вокруг померк. Исчезли и старуха, и дом, и горящий очаг.
— Потом, все потом… — Донеслось откуда-то издалека. — Всему свое время.
— Серый, хватит дрыхнуть! Опухнешь ото сна!
Кто-то тряс меня за плечо. Я встрепенулся и резко сел на кровати, едва не врезавшись головой в заспанную физиономию Влада.
— Что? Что случилось?
— Ничего, — прошипел он в ответ, — рассвет уже скоро. Надо второй ритуал проводить, для Веры.
— А-а-а, — я слегка успокоился, — иди, сейчас встану.
— Да заткнетесь вы уже? — Пробурчал со своего места Славка. — Жизни от вас нет.
Я его прекрасно понимал. Сам всегда любил поспать допоздна. А тут что ни день будят ни свет, ни заря. Ноги нащупали на полу кроссовки, я в который раз отругал себя, что не додумался купить тапки. Было бы куда удобнее.
Босиком прошлепал до вешалки, стянул с гвоздика джинсы. И только тут понял, что правая рука у меня несвободна — в ней был бабкин пирог. Я почему-то растерялся и спрятал его под подушку.
* * *
Второй день лечения Веры почти не отличался от первого. Те же слова, тот же порядок действий. На куклу девушка пожертвовала одну из своих футболок. Удивительно, но никто из нас не подумал заранее, что мотанку надо делать три раза.
Кукла в костре все так же орала. Все так же своим криком вынимала душу. Все так же подкатывал к горлу тошнотный ком. Все так же закладывало уши. На окраине деревни появились знакомые личности: мать маленького Валерки и компания.
Я успел отметить их лишь краем глаза — появились и исчезли. Но в душе почему-то поселилась мысль, что ждать от них хорошего не приходится. Как бы эти рассветные вопли не вышли нам боком.
Потом был обычный день. Вера, обессиленная, измученная ритуалом и болью, спала до обеда. Мы принимали клиентов. Кубышка росла, как дрожжах. Ближе к закату проявился куратор Костя. Забрал выручку, привез девчонкам дефицитных конфет, а нам всем банку красной икры и финский сервелат. Вика звала его остаться на ужин, но он отказался. Когда уходил, поманил меня за собой.
У калитки неожиданно робко попросил:
— Сергей, глянул бы ты, как у меня дела? Я слышал ты уже лечить начинаешь. Вдруг сможешь помочь?
Мне стало его жаль. Дурацкое это чувство, но поделать с собой я ничего не мог. Живой человек, как никак. Я взял его за ладонь, закрыл глаза. Дело было дрянь. Чернота поднялась по легкому вверх, дошла до самого корня, разъела часть бронха, захватила своими щупальцами перикард. Опухоль и не думала останавливаться. Она росла. Агрессивно, зло, беспощадно.
Видимо у меня изменилось лицо. Голос Кости дрогнул:
— Дело дрянь?
Я выпустил его руку.
— Тебе честно?
— Честно, — ответил он и упрямо сжал губы, — я не привык от смерти бегать. Просто не ожидал, что это может быть так…
Он повел рукой, а я понял, что не смогу оставить все, как есть.
— Приходи завтра, — сказал я, — ближе к полудню. Ничего не обещаю, но попробую хоть как-то помочь.
Он воспрянул духом, выпалил разом:
— Приду, обязательно приду.
Я проводил его, дождался, когда машина скроется из вида, потом вернулся в дом и взялся за книгу. Кто знает, вдруг там есть и такое?
* * *
В комнате ребята смотрели телевизор. Там было весело, там было шумно. Я сидел на кухне, уставившись в темное окно, и думал: «Неужели придет время, и я смогу так же?» Было и лестно, и жутковато одновременно.
Почему старая ведьма доверила это знание именно мне? Что разглядела она тогда в перепуганном подростке? Что прочитала в книге судеб в далеком семьдесят восьмом? Почему-то я был уверен, что спрашивать об этом не стоит — не ответит, и вовсе не из вредности, просто, до этой правды я еще не дорос. Когда-нибудь мне самому придется решать — кому отдать силу, с кем поделиться судьбой. И это будет нелегкий выбор.
Я вздохнул и посмотрел на стол. Книга давно погасла. Она рассказала мне то, что я хотел узнать. Поведала, зачем нужен пирог, принесенный с той стороны. Оставила очередной раз послевкусие чуда. Я подхватил ее со стола и спящую, уставшую унес в комнату Вики. Там спрятал в дорожную сумку под одежду.