Я снова повторил:
— Да.
Только интонация была совсем другой.
Напоследок Костя вытащил из кармана бумажку, протянул.
— Прочти, запомни и сожги. Не надо, чтобы Славка видел. Он слабый, хоть и пытается казаться сильным. На него могут надавить.
Я повертел записку в руках.
— Что там?
— Если когда-нибудь решишь уехать, спрятаться, если понадобится помощь, поезжай туда, скажи, что прислал Костя-Шлагбаум. Там тебе помогут.
Это было серьезно. Я кивнул, сжал бумажку в кулаке. А потом все же не сдержался:
— А почему шлагбаум?
Костя отмахнулся:
— Да так, был один случай по молодости. Потом расскажу.
Он протянул мне ладонь. На этот раз я пожал ее без колебаний. Когда закрылась калитка, когда затих вдалеке звук мотора, я повернул к дому и вдруг подумал: «А будет ли это потом?»
Глава 32
Неделя пролетела незаметно. Не приезжал Костя. Никто нас не тревожил без дела. Даже баба Дуся не проявлялась. Сейчас, по прошествии времени, я толком не мог и вспомнить, что было в эти дни.
В пятницу седьмого сентября ближе к обеду Вика засобиралась домой. Вечером они с матерью должны были идти к врачу. Хм, ко мне, одним словом, к тому, каким я был в прошлой жизни.
Вместе с ней в город решила поехать и Вера. Влад, как настоящий джентльмен, вызвался развезти девчонок по домам. Он совершенно трогательно помог Вере запаковать вещи. Потом отнес их в машину. Я смотрел на эту парочку и думал, что не зря вернулся к жизни здесь и сейчас. Лицо у Веры стало чистым, гладким. С исчезновением пятна она несказанно похорошела. Даже Славка нет-нет, да и кидал в сторону девушки заинтересованные взгляды.
Когда они уехали, мы с Лисом остались одни. Вечером на пейджер пришло сообщение от Вики: «Задержимся до вторника. В понедельник нам к врачу».
Славка прочитал вслух, горестно изрек:
— Бросили нас с тобой на произвол судьбы!
И отправился на кухню варить пельмени.
Суббота была самой обычной. Скучной.
А вот воскресное утро не задалось. Разбудил нас стук в новехонькую дверь. Хотя, стук — это мягко сказано. Кто-то барабанил со всей дури то ли кулаком, то ли ногой. В комнате царили густые сумерки. Лис подорвался с постели, отодвинул занавеску, выглянул в окно, процедил сквозь зубы:
— Какой дьявол ее принес?
Принялся одеваться. Стук не умолкал. Я тоже поднялся, прокричал, натягивая джинсы:
— Сейчас откроем!
Грохот стих. За дверью вообще все смолкло. Славка оделся первым, стукнул по выключателю, впуская в комнату свет, босиком дошлепал до двери. Я направился следом. На крыльце стояла знакомая фигура — фельдшер, соседка Макса, та самая, что давала для собаки бутерброд. Глаза у нее были зареваны, вид перепуганный. На Лиса это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Он спросил грубо:
— Что надо?
Девушка всхлипнула и разревелась:
— Помогите!
Славка даже не посторонился, перекрыл дверной проем, сказал с издевкой:
— А как же бесы? А как же сжечь тварей?
Она обиженно вскинулась:
— Я ж не дикарка! Не было меня там…
— То-то я и смотрю, никого не было, а инквизиторов набрался полный двор.
Девушка снова заплакала, прошептала умоляюще:
— Пусти! У меня сын пропал.
Я дотронулся до Славкиного плеча:
— Слав, прекращай, пусть заходит. Ребенок-то не виноват.
Лис пробурчал, уже беззлобно:
— Добренький какой, ты пожалей ее еще. А они тебе следующий раз дробью промеж глаз!
Но с пути отошел, закрыл за девушкой дверь, встал в дверях комнаты, демонстративно сложив на груди руки.
— Садись, — я предложил ей стул, сам сел рядом, — рассказывай.
Она захлопала глазами, разрыдалась еще сильнее. Слезы текли по щекам потоком. Славка, плюнул, куда-то ушел, вернулся с бумажными салфетками, сунул нашей посетительнице в руки:
— На, сопли подотри. И говори уже, наконец, что случилось. Читать мысли мы еще не научились!
Последней фразе гостья даже удивилась, выдала изумленное:
— Правда?
— Правда, — подтвердил я, хоть и не был в этом так уверен, как Лис. Мне просто в голову не приходило заняться такой ерундой. — Рассказывай, что с твоим сыном?
— Не знаю, вечером отправила спать, а сейчас! — Она не сдержалась и разрыдалась в голос.
Успокаивать пришлось ее вдвоем — Славка притащил с кухни чашку воды, я отыскал у Вики корвалол. После лекарства бедняга немного притихла, прижала скомканную салфетку к груди, всхлипнула:
— Нам утром город надо было по делам, я пришла его будить, а в комнате пусто. Окно открыто, постель не расстелена, Игоря нет. Я сначала обежала всех его друзей.
— И как?
Она судорожно сглотнула, сказала шепотом:
— Все дома, спят, никто ничего не знает.
Это уже было плохо. Куда мог отправить ночью маленький ребенок? Тут меня осенило — я понятия не имею, сколько этому Игорю лет. Глянул на нашу гостью, прикинул, что тридцати ей быть никак не может, спросил:
— А лет-то ему сколько?
Девушка трясущимися руками полезла в сумочку, выудила оттуда фотографию, протянула мне.
— Восемь ему.
С карточки на меня смотрел смешной лопоухий пацан. Белобрысый, взъерошенный, с рыжими крапинками на носу и милыми ямочками на обеих щеках. Фотографию я положил на стол, оглянулся на Славку. Тот сразу спросил:
— Что надо?
— Как обычно, воду и яйца.
— Сейчас.
Пока ждал, я смотрел на девушку и думал, что имени ее не знаю, что было бы неплохо уточнить. Она мой взгляд расшифровала верно, представилась сама:
— Лиза меня зовут.
— А меня Сергей.
Она впервые улыбнулась, обратилась уважительно, на «Вы»:
— Я знаю, Вас здесь все знают.
Еще бы, думаю, даже когда мы уедем, местные не скоро о нас забудут.
Славка принес десяток яиц и бутафорскую пиалу с водой. Я привычно подвинул все к Лизе, велел ей:
— Выбери любое яйцо и разбей в воду.
— Угу.
Она наморщила нос, нерешительно оглядела предложенное, выбрала яйцо из середины укладки, стукнула о край пиалы. Вышло это у нее неудачно, содержимое потекло по пальцам, расплылся желток, в воду попала скорлупа. Лиза попыталась мизинцем, выловить ее из миски, но я не позволил, отодвинул дрожащую ладонь.
Откуда-то пришла уверенность, что делать этого нельзя. Все, что попало в воду, там и должно остаться. Лиза моментально подчинилась, сцепила пальцы в замок, положила на колени.
* * *
Мне остро не хватало Вики. Я смотрел на миску и просто кожей ощущал дискомфорт. Кто бы мог подумать, что за каких-то жалких три недели я попаду в такую зависимость от ее присутствия, от ее поддержки. Наверное, самой судьбой мне суждено болеть Викториями.
В голове тихонько захихикали.
— Смешно? — спросил я. И тут же подумал, что докатился уже черт знает до чего! Даже с голосами разговариваю.
Баба Дуся обрадовалась еще больше. Приободрила:
— И что тут такого? Я же полезный голос? Скажешь нет?
С этим можно было бы и поспорить. Но как спорить, если все твои мысли подслушивают?
Лиза не выдержала паузы, нервным движением подвинула сосуд к себе, проговорила быстро:
— Может, другое разбить? Я слышала, если желток разлился, это плохо.
Я отобрал у нее миску.
— Не нужно. Оставь, как есть.
— Но вдруг…
Она бросила на меня молящий взгляд. Словно он мог что-то изменить. Словно это я плету полотно судьбы для ее маленького сына.
— Оставь. — Я постарался, чтобы голос звучал спокойно. — Тебе что нужно? Красоту или правду?
Она тяжело вздохнула и решилась:
— Правду. Найди мне его.