— Слав, — я осторожно тронул его за плечо, — иди, звони. Так лучше будет.
— Пошел ты…
Он подорвался убежал во двор, вернулся с охапкой дров, принялся остервенело скармливать их печи.
— Тогда я сам.
Я взял свитер, куртку, сгреб со стола Славкины ключи от машины. Спросил:
— Скажи телефон, куда звонить. И номер абонента.
Он обернулся ко мне, скрутил выразительную фигу, подсунул почти под нос. С чувством выдал:
— Щаз! Размечтался. Сам он, как же! Сиди дома. Теперь лучше вообще не высовываться.
Я запустил куртку в угол, прямо в свитере и джинсах плюхнулся на кровать. Сетка жалобно заскрипела. Славка прихватил сигареты и ушел на кухню. В дверь постучали без четверти десять.
* * *
Славка меня обогнал, дверь открыл сам. Из сеней я услышал знакомый голос. Голос мялся и смущался, выталкивая из себя нужные слова:
— Слав, мне это, Сергей нужен.
— Зачем? — Лис сначала решил ерепениться, но сразу сдулся. — А, впрочем, заходи.
В комнату вошел Макс. Одет он был, не смотря на позднее время, по форме. Только фуражку нервно мял в руках. Увидел меня, застыл на пороге, словно ждал приглашения дальше. Не дождался, спросил:
— Серег, ты это, только не подумай чего, разговор у меня к тебе.
Начало мне уже не понравилось. Но и послать его просто так, без причины, я не мог. Поэтому выдавил из себя улыбку:
— Проходи. Говори.
Фразы из меня вылетали короткие, исключительно в одно слово. От волнения вспотели ладони. Жутко захотелось пить. Я пошарил глазами по столу, обнаружил остывшую чашку чая, придвинул к себе, жадно хлебнул.
Макс неуверенно, бочком просквозил к столу, уселся на краешек стула, фуражку положил перед собой на столешницу. Мне вдруг показалось, что он меня боится. И точно, голос его подрагивал:
— Серег, здесь Лиза рассказала, что ты утром убийство какого-то попа поминал. Это правда?
Что было на это сказать? Нет! Она врет! Несусветная глупость. Итак ясно, что не врет. Ответил за меня Славка.
— Правда. А что?
Макс нервно заерзал. Замахал перед собой руками.
— Нет-нет, ничего. Я просто подумал, не тот ли это поп, о котором сегодня в новостях говорили?
Славка опять влез:
— А сам, как думаешь?
Макс опустил глаза, пролепетал:
— Да как сказать, и фамилия вроде совпадает. И вообще…
От его юления мне стало тошно. Я не сдержался и спросил в лоб:
— Макс, говори прямо — зачем ты пришел? Хочешь, чтобы я дал показания?
Он мигнул и нервно сглотнул.
— Так вот, ничего не выйдет. Не видел я убийцу. Понимаешь? Не видел. Я ничем следствию помочь не смогу.
Он подскочил, словно наскипидаренный, прихватил фуражку, прижал к себе, принялся тараторить:
— Да что ты, что ты. Меня же засмеют, если я в рапорте напишу, что местный шаман увидел убийство, сидя здесь почти за двести километров. Кто в это поверит?
Славка смотрел на него недобро. Молчал. Говорить опять пришлось мне.
— Ты все правильно понял. Никто не поверит. Еще чего доброго к доктору сведут. А доктору твой рассказ понравится точно.
Он кивнул, бросил тоскливый взгляд на дверь, на стоящего в проеме Славку, робко спросил:
— Так я пойду? Можно?
— Иди.
Лис посторонился. Максу повторное приглашение не понадобилось. Он шустро юркнул в сени. Хлопнула дверь. Лис вернулся в комнату, подошел к окну, посмотрел во двор, процедил сквозь зубы:
— Вон как драпает, сволочь.
— Пусть драпает. — Разговор с Максом меня немного успокоил. — Начальству своему докладную он писать не станет. Не дурак же.
Славка резко обернулся. Вид его меня поразил. Появилась в нем какая-то обреченность.
— Он не дурак, — выдохнул парень, — дурак у нас ты. Ничего-то ты не понял. Думаешь, он начальству жаловаться побежал?
Я по инерции кивнул. Слава усмехнулся:
— Не-е-ет, не начальству. Он Льву нас заложит. Вот посмотришь.
— Льву? — Я ему пока не верил. — С чего бы это? Откуда ему знать про Льва.
И тут меня озарило. Костя! Я вдруг вспомнил, как Костя говорил, что трусость участкового нельзя спускать на тормозах, что надо доложить обо всем начальству. Точно! Наверняка на Макса уже надавили. Наверняка обязали присматривать за нами. А если так…
— О черт! — Последнее сказал вслух.
— Дошло? — Славка устало вздохнул. — Голову даю на отсечение, и полчаса не пройдет…
Он постучал пальцем по пейджеру. Так что, можешь идти одеваться.
Он был прав. Сообщение пришло через двадцать две минуты. Там было написано: «Жду вас через два часа».
* * *
У Львиного логова нас встречали. Даже ворота открыли заранее. Славка загнал машину внутрь, заглушил, оставил открытую, даже ключ из зажигания не вынул. Впрочем, в прошлый раз он сделал так же.
Почему все эти мелочи отпечатались у меня в мозгу, почему все вокруг казалось мне неспешным, словно в замедленной съемке? Я не знал. Вероятно, напряжение внутри меня достигло какого-то критического значения. Мозг отказался работать в нормальном режиме, перешел за грань, убыстрив восприятие до предела.
В этот раз нас не обыскивали, не провожали, предоставили самим себе. В лестнице, ведущей на второй этаж было двенадцать ступеней. Площадка. Окно. Поворот. Еще двенадцать. Вправо-влево по коридору шли двери. По шесть с каждой стороны. Я отметил это за долю мгновения и снова удивился. Знакомый кабинет был вторым слева.
Слава осторожно коснулся костяшками пальцев лакированной поверхности, но постучать не успел — дверь открылась. На пороге стоял сам хозяин. Я опять удивился. Прошлый раз он не спешил подниматься из-за стола, а сегодня даже дверь открыл. Пугающее гостеприимство.
Сесть нам не предложили. Впрочем, барин тоже остался стоять. Он заложил руки за спину, качнулся на мысках вперед-назад, беззвучно пошевелил губами и вдруг приветливо улыбнулся. Сразу стало ясно, что дело хреново. Такие улыбки чаще всего не предвещали ничего хорошего. Я вжал в голову в плечи. Краем глаза отметил, что Лис повторил мое движение.
Лев улыбался. Лев смотрел на меня с отеческим участием. Лев покачивал головой, словно говорил: «Ай-яй-яй, дети мои, как вам не стыдно!» Я почти перестал дышать, как вдруг услышал ласковое:
— Сереженька, мальчик мой, скажи на милость, что плохого я тебе сделал?
От сладкого тона, от елейных слов, волосы на голове встали дыбом. Я хотел хоть что-то сказать в свое оправдание, но барин сделал ясный жест, и мне пришлось заткнуться. Заткнуться и слушать. А Лев разливал елей:
— Вот скажи, за что ты так со мной?
Он замолчал. Славка схватил мою руку, сжал, одними губами прошептал: «Молчи!» Я снова захлопнулся.
Лев довольно кивнул продолжил экзекуцию:
— Когда тебе понадобились денежки, когда ты, нерпа неразумная, проигрался, кто тебе помог? Кто оплатил твои долги?
Лис вновь сжал мою руку.
Лев Петрович ответил себе сам:
— Правильно, добрый дядя Лева. А кто пристроил тебя на работу? Кто тебе снова помог?
Я выдернул у Славки свою ладонь, ответил:
— Вы.
От звука моего голоса добренький барин моментально переменился:
— Так за что же ты, сученыш, пытаешься мне так нагадить?
Тут он наконец замолчал, а я понял, что пришла пора держать ответ.
— Я не гадил. Я не знал…
— Ах не знал? — Под сводами кабинета раздался натуральный Львиный рык.
От звуковой волны захотелось присесть, накрыть голову руками, спрятаться. За добреньким барином сложно было заподозрить такую мощь.
— Ты много чего не знаешь, гаденыш. Чешешь своим поганым языком почем зря. Словно специально пытаешься подвести меня под монастырь! Ты хоть представляешь, какие силы в этом деле задействованы?
Я хотел покачать головой, а потом вдруг вспомнил, какие слухи ходили в народе о смерти несговорчивого священника. Вспомнил, как говорили, что это дело рук всемогущего КГБ. Вероятно, лицо мое изменилось.