Жутко захотелось крикнуть ей в след: «Ты все не так поняла! Это не мое!» Но это показалось мне совсем уж глупым, и я сдержался. Просто дождался, когда закроется дверь в ее комнате, сгреб с полки всю порнуху и прямо под дождем вынес в сарай. Подальше от греха, чтоб не мозолила глаза и не вводила девчонку в смущение. Потом выключил свет и улегся в кровать.
Уснуть оказалось совсем непростой задачей. С наступлением темноты комарье словно сорвалось с цепи. Носилось по комнате, пищало, лезло в нос. Вспомнилось нетленное: «Имя им легион!» Легион этих тварей пытался отведать моей крови. Я укутался с головой, оставив в одеяле щель размером в два пальца, чтобы было как дышать.
Лежал и думал. Как же мы, люди двадцать первого века привыкли к благам цивилизации. Как избалованы ими. Вот вырвали меня из привычной среды, добыли из контекста судьбы, поместили в прошлое, подобное моему собственному — и все! Мне некомфортно. Мне все время чего-то не хватает. Я вечно чем-то недоволен.
Мысли сменяли одна другую. От размышлений о смысле бытия я незаметно перешел к построению планов на будущее. Потом так же незаметно пригрелся под одеялом и уснул.
Проснулся на рассвете. Кто-то совсем рядом плакал. Я сел тихонько на кровати, прислушался. Не послышалось ли? Нет. Не послышалось. Звук раздавался со стороны сеней. А там кроме Вики не было никого. Входную дверь я сам запер с вечера на ключ.
Первым порывом было зайти к ней, с просить, что случилось. Спросить, чем помочь. Я быстро поднялся и ринулся к выходу из комнаты. На пороге притормозил. Куда я прусь? Плач, как по команде, затих. Я нерешительно потоптался на пороге и вернулся обратно. Залез под одеяло. Ну его, вмешиваться в девичьи дела я не мастак. Захочет, сама расскажет.
С той мыслью и заснул. Под утро мне приснился странный сон. Старуха, похожая на старорежимную учительницу: в очках, костюме и с пучком седых волос на голове. Делом она была занята весьма странным — вдумчиво мешала черпаком нечто непонятное в огромном медном котле.
Варево булькало и вкусно пахло ванилью. И все бы ничего, но котел стоял на самом обычном столе. На огонь под ним не было и намека. Под столом дурниной орал черный кот. Кот был холеный, откормленный.
Я обернулся вправо, влево. Вокруг ничего. Лишь бабка с котом и столом — единственный островок в пустоте.
— Пришел? — Проговорила старуха, не поднимая глаз от котла.
Голос ее прозвучал ворчливо и недовольно. К себе я этот вопрос не отнес. Не было на моем веку такого, чтобы сны разговаривали с теми, кто их видит. Поэтому опять оглянулся. Черт побери, с кем она? Вокруг никого.
Я обернулся обратно. Бабка стояла совсем рядом, только вытяни руку. Смотрела на меня в упор. От неожиданности я шарахнулся назад, но понял, что не могу сделать ни шага. Пустота за спиной была плотной, упругой. Не оставляла мне шанса на отступление.
Мелькнула мысль: «Ведьма, натуральная ведьма. Оценивает, решает, сожрать или нет»! Против воли вырвалось:
— Я не вкусный!
Мое высказывание было оставлено без внимания. Старуха придвинулась еще ближе и повторила вопрос:
— Пришел?
Ну, если вам так хочется, могу и ответить, мне не жалко. Я сказал, как есть:
— Не, не пришел, приснился.
Она услышала, приняла к сведению, довольно кивнула. После задумалась, на миг нахмурилась и вдруг сказала:
— Рановато пришел, ох рановато. Чую, не время еще. Иди-ка ты милок обратно!
Все это было сказано так буднично и спокойно, что среагировать я не успел. В руке у бабки вновь появился черпак. И этим черпаком прилетело мне в лоб. Метко, больно и чертовски обидно. Я еще попытался перехватить ее руку. Даже поймал, хоть черпак остановить не смог. И проснулся.
* * *
Рядом стояла Вика. Удивленная и слегка испуганная. Я держал своими пальцами ее запястье. Крепко, со всей силы.
— Сереж, ты чего? — Спросила она. — Я тебя только разбудить пришла.
Я осторожно разжал ладонь. На коже ее остались следы.
— Прости, приснилась какая-то ерунда. Я не нарочно.
Она потерла руку, доверчиво улыбнулась:
— Ничего, я понимаю. Ты вставай. Слава обещал сегодня к десяти приехать, а сейчас уже половина. — И без перехода добавила: — Я там какао нашла и молоко сухое. Сварила, с ванилином.
Я принюхался. Действительно по комнате разливался вкуснейший запах ванили. В животе призывно забурчало. Сон сразу показался забавным казусом. Сразу нашел объяснение.
— Сейчас, — сказал я, спуская с кровати ноги. — Я быстро, ты иди. Только на гауптвахту сбегаю.
Вика прыснула и ушла.
* * *
Лиса я увидел в окно. Приехал он с опозданием, ближе к одиннадцати. Довольный, деловитый. Дом открыл своим ключом. Заметил я его в окно. С собой он привез большую спортивную сумку и старенький кожаный чемодан с затертыми до полной неузнаваемости наклейками. Сумку бросил во дворе у забора, чемодан занес в дом. Воскликнул звонко:
— Виктория, куда нести твои сокровища? Командуй!
Меня он демонстративно игнорировал, делал вид, что не замечает. Вика выскочила из кухни, вытирая полотенцем руки.
— Ой, Слава! — Обрадовалась она. — Ты вовремя. Я тут как раз блины затеяла.
Лис выставил чемодан перед собой, похлопал по ему ладонью.
— Командуй, куда убирать. А по блинам я только за! Ты же знаешь, никогда не откажусь.
— Пойдем.
Вика повела его в свою комнатенку. Я за ними не пошел, остался в комнате. Стены дома были тонкие, разговор в Викиной комнате слышно было хорошо. Пусть я и не хотел, но невольно подслушал:
— Смотри, — хвалилась девчонка, — как Сережа помог мне комнату обустроить. Кровать перенес, шторку сделал.
Лис ее остановил. Спросил громким шепотом:
— Он тебя тут не, — запнулся, подбирая слова, кхекнул, с трудом облек свою мысль в нейтральную форму, — не обижал?
— Сережа? — Вика откровенно удивилась. — Нет, он хороший.
Лис помолчал. Мне подумалось, что он снова не знает, как лучше сказать. И вообще показалось, что в обществе соседки парень отчего-то робеет.
— Знаем мы таких хороших, — выдал он наконец. — ты скажи ему, если что, то я ему…
Он снова кхекнул, замялся.
— Нет, лучше я сам скажу.
Я мысленно ему ответил: «Можешь не говорить. Я сам тебе откручу все, что торчит. Если только попробуешь тронуть девочку». Но это было лишним. Вику явно никто не собирался обижать.
По пути на кухню Лис тормознул у моих дверей, сказал:
— Вик, ты иди, я только к Серому загляну.
Он дождался, пока она уйдет, просочился в комнату, встал напросив меня, набычился. Я прямо почувствовал, как чешсались у него кулаки, что сдерживался он с трудом. Даже угрожать не пытался, только буркнул:
— Кассеты смотрел?
Я испытывал весьма сходные чувства. И тон у меня получился примерно такой же:
— Что я там не видел?
Лис рыпнулся вперед, по вспомнил про Вику, про кухню, опять тормознул.
— Снова борзеешь? Вот скажи, Серый, почему ты не можешь просто ответить?
Я и сам удивился. Почему? Да вылетает как-то на автомате. Похоже ненависть к данному субъекту передалась мне по наследству от прежнего Сергея. Я пожал плечами.
— Отвечаю. Смотрел.
Лис сначала не поверил. Потом ухмыльнулься.
— Что думаешь?
Здесь уже ухмыльнулся я. О чем тут думать? Выдал предельно честно:
— Шарлатан.
Лис даже заржал.
— Ох, Серый, — сказал он, — Америку открыл. Ты сам-то так сможешь?
Вот здесь я слегка застопорился. Смочь-то смогу. Сколько лет проработал с людьми. Знаю их, как облупленных. А надо ли? Мне заниматься подобным обманом не хотелось совершенно. Жаль, я пока совсем не понимал расклад. Но жопой чувствовал — козыри точно не у меня.