Все устремили взгляды по направлению руки, а полковник схватил со стола бинокль и быстро вынул его из чехла. На поверхности озера, примерно в четырех-пяти километрах от берега, четко прорисовались три концентрических круга волн, будто в воду упала гигантская капля. Каждая волна была в гребне до трех-четырех метров – невиданное дело для Женевского озера. Круги быстро расходились по водной глади, все ближе подбираясь к акватории, по которой проносились гоночные катера. Воган схватил свою рацию и прокричал, обращаясь к командиру патрульного вертолета:
– «Небо Один», «Небо Один», срочно команду стоп экипажам офшоров. СТОП ОФШОРАМ!!! Волна, волна!
– Есть, полковник! – ответили с высоты.
Несколько секунд спустя надрывный рев двигателей немного стих, и скорость катеров заметно снизилась. Пилоты увидели опасность и стали разворачивать свои аппараты носом к волне..
– Слава Богу! – выдохнул Брэндон. – Успели.
– Успеть-то успели, но что это было? – с искренним недоумением спросил Дюмон. – Я не припомню, чтобы на озере когда-нибудь происходило что-то подобное…
Тем временем волны достигли берега и с грохотом разбились о камни. Все стихло на несколько минут. Люди на берегу почти ничего и не заметили. Для них просто на короткое время приостановились тренировочные заезды морских болидов.
Один за другим опять взревели моторы, и пилоты повели свои катера по размеченной буями акватории озера.
Дюмон позвонил в ЦЕРН и поинтересовался, нет ли новостей. Внимательно выслушав ответ, он проговорил в трубку:
– Думаете, это серьезно?
Ему что-то ответили.
– Ну, хорошо, тогда вы там без меня разбирайтесь, – сказал он и выключил мобильник.
– Что там? – спросил Дени.
– Да вроде ничего особенного. Небольшой сбой в системе передачи информации на терминалах суперкомпьютера. Они уже работают над этим. А больше никаких новостей. К сожалению.
В это время подошел официант и стал расставлять на стола> тарелки с заказанными блюдами. Вся компания с удовольствием приступила к трапезе.
Сильно грохнуло, батискаф провернуло вокруг продольной оси, и он встал на относительно ровный киль. «Бочка», – отрешенно промелькнуло в голове Алексея. Наступила тишина, нарушаемая лишь звуком капающей с верхней части кабины воды.
– Все живы? – громко спросил Михаил и с облегчением услышал четыре утвердительных ответа.
– Вадим, проверяем системы, – приказал Крупнов, и они начали работать тумблерами и клавишами на панели управления Включались и выключались светодиоды, индикаторы и прибору запускались насосы и моторы… Судя по показаниям приборов они находились на глубине ста десяти метров в очень мутной воде. Единственный оставшийся целым прожектор пробивал мутную взвесь не более чем на полтора-два метра.
Вдруг раздалось три громких металлических удара по обшивке батискафа. Все в кабине оцепенели. Михаил достал небольшую отвертку и постучал три раза в ответ. Послышались негромкие лязгающие звуки, будто кто-то терся о корпус аппарата, и, к изумлению всех пятерых, на передний иллюминатор стало наползать что-то до боли знакомое…
– Акванавт! – вскрикнула Вивьен. – Он жив! ЖИВ!
– Черт меня подери, – пробормотал Михаил и прильнул к иллюминатору, в котором уже вполне конкретно прорисовался шлем подводника со стеклянным забралом. – Зажги в кабине подсветку, чтобы он нас видел, – приказал он Вадиму. – На какой радиоволне работают акванавты?
– Наша рация не работает, командир, – ответил Вадим.
Наконец удалось зажечь свет в кабине, и он осветил лицо акванавта.
– Кинси?! – обомлел Михаил.
Да, это был именно лейтенант Кинси, пожелавший лично совершить погружение к Гостю. Совершил, называется…
– Как нам с ним связаться? Морзе? – спросил Ронни.
Будто отвечая на его вопрос, Кинси прислонил шлем к стеклу иллюминатора и заговорил. Слышно было очень плохо, но разобрать смысл не составляло труда. Звучала английская речь.
– …зацепиться за вас… смеси… на сорок минут… компрессия… ждать… поднимитесь до семидесяти… стоп… – бубнил англичанин.
– Так, все понятно. Он не может всплыть сразу – баротравма! Закрепись! Артур, понял, закрепись!
– Да, – прогудело из-под воды.
– Вадим, попробуем медленно подвсплыть до семидесяти. Только – медленно, осторожно! Я не уверен, что он хорошо закреплен, а его амуниция весит немало. Не сорвался бы!..
– Есть осторожно!
Загудели насосы, продувая часть балласта, и стрелка глубинометра медленно поползла по шкале: 109… 108… 107 метров.
– Алексей, Ронни, посмотрите, сзади вас должны быть принайтованы к переборке несколько баллонов с воздушной смесью. Они целы? – обернулся Михаил.
– Да, – ответил Алексей. – Три штуки. Смеси гелиево-воздушные… разные.
– Отлично! Какая процентовка?
– Восемь с половиной и три процента!
В этот момент затих шум моторов, и батискаф замер на глубине семидесяти метров.
– Вивьен, посмотри карусель для забортных проб. Помещаются ли в ячейки баллоны?
Карусель представляла собой шесть горизонтально расположенных цилиндров, как в револьвере. При вращении один из цилиндров всегда был в кабине, а противоположный ему – за бортом снаружи. Специальным наружным манипулятором туда можно было закладывать образцы грунта, флоры и фауны. В случае необходимости можно было и выводить что-то из батискафа. При погружениях на глубины более тысячи метров карусель не использовалась и закрывалась снаружи сверхпрочным герметичным кевларовым обтекателем. Пока Вивьен и Ронни возились с баллонамиу карусели, Михаил с облегчением выяснил у Кинси, что у того за плечами баллоны именно с гелиево-воздушной смесью.
– Ура, помещаются! – радостно крикнула Вивьен. – И даже с небольшим запасом!
Крупнов приблизился к иллюминатору:
– Артур, мы сейчас тебе передадим по правому борту через карусель баллон с восьмипроцентной смесью, которого тебе хватит на сорок минут. К баллону будет привязан короткий фал с карабином на конце. Не доставая из барабана баллон, сначала закрепи фал за скобу обшивки. Не забудь – уронишь, не донырнешь! Ты понял, Артур? Но в первый цилиндр мы положим просто короткий фал с карабинами на концах, чтобы ты сам мог зацепиться за батискаф и у тебя были бы свободны руки. Второй нам какой баллон заряжать?
Кинси бубнил в ответ и кивал головой. Наконец он посмотрел на наручный манометр и махнул рукой в сторону правого борта. Сначала плечи, а потом и шлем с кольцами воздушных шлангов исчезли из иллюминатора.
С легкими щелчками карусель провернулась. Индикатор показал, что первый цилиндр снаружи. За бортом была слышна возня, а логом Кинси три раза постучал. Значит, закрепился. Kaрусель крутанулась еще раз. Спустя несколько минут шлем акванавта появился в правом боковом иллюминаторе. Пальцами он показал о’кей.
– А вода-то пресная! – неожиданно сказала Вивьен, слизнув с губ упавшие с потолочной панели капли. Все переглянулись.
Почти через три часа, находясь на глубине двадцати метров, удостоверившись, что и Кинси, и экипаж, и сам батискаф готовы к всплытию, Крупнов дал команду:
– Выбросить аварийный буй! Товсь к всплытию! Всем закрепиться! Продуть балласт!
Вадим щелкал клавишами и переключателями, потом руки его легли на джойстики управления.
– Буй на поверхности! К всплытию готов!
– Выполнять!
Полковник, уже отодвинув от себя бокал с недоеденным мороженым, лениво протянул руку к ожившей рации и включил громкую связь:
– Здесь Воган, слушаю тебя, «Небо Один».
– Мой полковник, наблюдаю на поверхности озера аварийный радиобуй. Слышу СОС.
– Что-что? Какой еще СОС?! Что за буй?
– СОС и координаты!
– Какие еще координаты?
– Это где-то в Тихом океане, мой полковник!
Полковник схватил со стола бинокль и чисто интуитивно направил его примерно на то место, где несколько часов назад образовалась загадочная концентрическая волна. На поверхности мерно покачивался ярко оранжевый буек с мигающим проблесковым маячком. Вся компания повскакивала с мест, опрокидывая стулья.