Алексу Тику было далеко за двадцать, и он носил большие пушистые усы. Не отрываясь от велосипеда, он рассказал мне о своей жизни до того, как стал партнером здесь. Он работал в кейтеринговой компании и общался с боссом компании два раза в неделю.
– Обычно это был звонок по телефону утром. Она либо орала на меня, либо выражала недовольство. Также были звонки поздно вечером все с тем же ором или недовольством. Но она понятия не имела, чем я занимаюсь, поэтому я никак не мог понять, чем вызвано недовольство. Я просыпался среди ночи подавленным. Было очень плохо. Это сказывалось на всем. – Алекс рассказывал все то, что мог бы рассказать любой человек стандартной профессии.
Здесь все работало иначе. В «Baltimore Bicycle Works» проводили совещание каждое утро по четвергам, чтобы обсудить решения, приносящие пользу их бизнесу. Они поделили весь бизнес на семь больших составляющих: от маркетинга до обслуживания сломанных велосипедов – и каждый нес равную ответственность. Если у кого-то были предложения, как улучшить работу или перестать делать то, что мешает ее улучшить, они могли вынести их на обсуждение. Если кто-то поддерживает предложения, они обсуждали их в группах и ставили на голосование. Например, если кто-то захочет начать продавать новый бренд велосипедов, им нужно было пройти весь этот процесс.
В бизнесе участвуют шесть полноправных партнеров, которые вместе несут ответственность за весь процесс. Когда я приезжал к ним, там работали три ученика, которые в течение года частично заняты в деле. Если все посчитают, что они подходят им, то ученики становятся полноправными партнерами. В конце года каждый дает характеристику на всех членов кооператива. Целью такого подхода служит возможность почувствовать себя равным в общем деле, а также найти способ, как они могли бы лучше проявлять себя.
Основать новый бизнес было сложно. Меридит рассказывала мне, как в первый год она работала по десять часов в день без выходных. На этой работе она имела больше обязанностей, чем на старой. Однако она заметила нечто удивительное. Через совсем короткое время усиленное сердцебиение, ночные пробуждения из-за чувства тревоги исчезли и больше никогда не возвращались.
Я спросил Меридит почему. У нее есть мнение на этот счет, и оно тесно связано с теми научными данными о депрессии и тревоге, которые я узнал ранее. Вся ее прежняя работа, как она говорит, «не включала в себя опыт самостоятельных действий».
– Твои хорошие идеи не имеют значения, раз это не входит в круг должностных обязанностей. Никому до этого нет дела. Ты получил свою позицию и делаешь только то, что с ней связано, ждешь в очереди свое возможное повышение через пять лет, а потом тоже выполняешь следующую работу еще пять лет.
А в их магазине идеи любого берутся в расчет.
– Я чувствую разницу. Если у меня есть какие-то мысли или я хочу что-то изучить подробнее, я свободна это сделать. Так я могу увидеть, принесут ли мои идеи плодотворные результаты.
Когда она предлагает другую рекламную политику, или выяснить ошибку при ремонте конкретной модели велосипеда, или запастись новыми деталями, то понимает, что это может произойти. И она сможет увидеть результаты своей деятельности.
Сидя с Меридит и наблюдая за происходящим вокруг нас ремонтом велосипедов, я вспомнил то, что узнал от Майкла Мармота, социолога, проводящего исследования в Британской гражданской службе. Исследование было направлено на то, чтобы показать, как наша работа сказывается на здоровье, физическом или психическом. Он объяснял мне:
– Не работа сама делает человека больным, а три другие вещи. Чувство, что его постоянно контролируют, а он просто не имеющий смысла винтик в системе. Далее безразличие со стороны руководства к тому, как много человек работает. С ним все равно будут обходиться точно так же, и никто не заметит дисбаланса между приложенными усилиями и поощрениями. И третья вещь – низкое положение на иерархической лестнице. Человек низкого статуса, который не имеет никакого значения по сравнению с Великаном в угловом кабинете.