Каиафа закончил арию. Огромный сумрачный зал, где, казалось, собралась вся преисподняя, разразился аплодисментами. Даже из ложи владыки, в которой восседали Самаэль и Вельзевул, донеслось несколько снисходительных хлопков.
Кроули охотно поучаствовал бы в овации, но приходилось сдерживаться: его кресло находилось сразу за троном владыки. Хуже того: оно заслоняло большую часть сцены. Хастур, привычный к тому, что с мест герцогов в ложе ничего не видно, уснул сразу после начала концерта; Кроули старался пристроиться так и сяк, но в конце концов просто встал. Обернувшемуся Самаэлю пояснил почтительным шепотом, что не смеет сидеть в присутствии повелителя.
Ноги, конечно, затекли, но настроение осталось превосходным. И оно делалось еще лучше, стоило вспомнить о подарке для Азирафеля. Конечно, прошлогодний подарок был круче, но увы, Санта Клаус на свете один и дарить его ежегодно никак не получится.
Да, Азирафель тогда чуть не сел мимо кресла, когда Кроули, напустив на себя таинственный вид, выволок из зимнего сада застывшего, как изваяние, бородатого румяного коротышку, и щелчком пальцев вернул ему способность двигаться. Ох, и ругался же он, — будто и не Николай Чудотворец, а какой-нибудь Хастур! Азирафель срочно начудесил горящий камин, большое мягкое кресло, плед, кружку умопомрачительно пахнущего глинтвейна, и все это (за исключением камина) сунул Санте, чтобы тот сменил гнев на милость.
Пока ангел возился с «сюрпризом», Кроули выбрался к привязанной на крыше оленьей упряжке, вскочил в сани, свистнул и взмахнул вожжами. Этот подарок он приберег для себя: поездка на тех самых оленях!
Застоявшаяся девятка рванула вверх, будто космическая ракета, вынеслась на околоземную орбиту, сделала три витка и на четвертом вывалила седока прямиком в трубу начудесенного камина. Демон пролетел ее насквозь и грохнулся в горящие дрова, точно утка, которую один немецкий барон подстрелил через дымоход. К счастью, Кроули, в отличие от утки, остался цел и невредим, хоть и досадовал на коварных оленей. Эх, знал бы он, что они еще устроят!
Тут воспоминания сделались менее приятными, потому что разомлевший от глинтвейна и ангельской благодати Санта Клаус отказался ехать раздавать подарки. Он, мол жертва похищения, а потому будет тут сидеть и лечить моральную травму. А подарки пусть развозят похитители. «Не то пожалуюсь Наверх, — пригрозил ушлый дед, — у меня к Ней прямой доступ».
Пришлось грузить в «Бентли» неподъемный мешок и ночь напролет возить наряженного Сантой Азирафеля, который к утру вошел в роль настолько, что сказал, усаживаясь в салон: «Трогай, олень!» За это Кроули оторвал ему криво приклеенную бороду и натянул до носа красный колпак.
Но главная неприятность поджидала его дома. Пока они ездили, старик впустил в квартиру своих парнокопытных и те обглодали половину растений в зимнем саду! А потом загадили мраморный пол. Кроули пригрозил отправить всю упряжку на жаркое, если она немедленно не уберется из его квартиры. В ответ олени замычали, наставили рога и едва не выперли самого Кроули. Положение спас Азирафель, начудесив стог душистого сена одним, новую листву другим и кувшин славного грога третьему.
Санта Клаус проспал у камина весь день, а когда проснулся, потребовал у хозяина опохмелиться, по-свойски хлопнул по плечу, вручил имбирный пряник и отбыл, сообщив, что чудесно провел время, а олений навоз — превосходное удобрение. Бедные драцены и фикусы не знали куда деваться от ядовитых замечаний и злобных воплей в свой адрес, но, получив щедрую органическую подкормку, сделались еще зеленее, а несколько редких видов даже зацвели.
Концерт закончился. Преисподняя повалила к выходам из зала, предвкушая корпоратив с плавным переходом в оргию. Дождавшись подходящего момента, Кроули осведомился у княгини, не нужен ли он ей на остаток праздника, и, получив отрицательный ответ, умотал наверх.
Названивать Азирафелю он начал уже из машины. Третий длинный гудок, четвертый, десятый… Спит? Гуляет? «Куплю ему мобильник и прикую к руке, — мрачно размышлял Кроули, разворачиваясь, чтобы ехать к книжному магазину. — Поставлю на вызов «Куплеты Мефистофеля», выведу полную громкость, и пусть только попробует не ответить!»