Родители инферналов их не разорвали, но уйти удалось с трудом: Азатот и Гатаноа в три голоса взахлеб рассказывали родным о приключении в Чистилище и так живописали героизм своих учителей, что вместо расправы ангела и демона едва не потащили на торжественный обед. От застолья спасло лишь настоятельное уверение, что Вельзевул немедленно требует подчиненного для доклада, и ангел обязательно должен при сем присутствовать.
— До чего же длинный день выдался, — вздохнул ангел. — Кстати, который час?
— Без четверти полночь.
— Всего два часа прошло! Поразительно.
Отделавшись от благодарных инферналов, благополучно увильнув от встречи с княгиней, они выбрели, наконец, в вестибюль.
— Ну и видок у нас, — хмыкнул демон, когда оба отразились в зеркальных дверях. Пропыленные, в мятой и порванной одежде, с царапинами и кровоподтеками, они как никогда были похожи на людей. На двух обычных смертных, просто адски уставших и райски довольных.
— Отвезти тебя домой?
— Да, пожалуйста. Останешься у меня?
— С удовольствием.
Выйдя на широкие ступени подъезда, они остановились, вдыхая свежий холодный воздух, такой упоительно чистый после духоты Ада.
Этой ночью в Лондоне пошел первый снег. Мелкие частые хлопья сыпались с сизого неба, подсвеченного огнями никогда не спящего города. Мороза не было, снег таял на мокром асфальте, но сдаваться не собирался.
Кроули запрокинул лицо и высунул язык, ловя снежинки.
— Простудишься, — усмехнулся Азирафель, любуясь танцем белых мошек в свете фонарей.
— Обязательно, — демон убрал язык и пожевал словно бы что-то вкусное. — Казалось бы, повидал уже чертову пропасть снегопадов, а не надоедает… Ну что, поехали?
В машине, поправляя за пазухой угревшуюся там жабу, Азирафель охнул и потер плечо в том месте, где по нему прошелся адский бич.
— Довольно болезненная штука эта плеть… когда приедем, мог бы ты убрать этот ужасный разрез? Конечно, не пятно от краски, но у тебя так хорошо получается!
Кроули кивнул и в свою очередь поморщился.
— Что-то не так? — насторожился Азирафель.
— На шею попало несколько капель святой воды. Болючая зараза, до сих пор жжется.
— Тогда поехали быстрей, будем исцеляться в спокойной обстановке.
Книжный магазин встретил их тишиной, теплом, милым и надежным уютом. Азирафель попросил Кроули постоять спокойно, и нежно провел кончиками пальцев по горячему багровому рубцу на его шее. В ответ ладонь демона скользнула по разрезу на пиджаке.
Раны затягивались, боль утихала, ткань становилась, как новая. Подобное исцелялось подобным? Может быть. А, может, то было нечто, одно на двоих, которое никто из них не хотел назвать вслух: есть вещи, проясняющие себя лишь в молчании.
— Выпить хочешь?
— Не откажусь.
— У меня хранится одна бутылочка, для особых случаев… Посиди пока, я схожу за ней.
Кроули направился было к дивану, но Азирафель остановил его:
— Лучше в кресло.
— Но оно же твое любимое?
— Именно поэтому. Тебе сегодня тяжело пришлось, отдохни как следует.
— Но ведь и ты не прохлаждался.
— Мой дорогой, не спорь, пожалуйста. Садись.
За столетия верной службы кресло переняло характер и манеру поведения владельца. Оно ловко изогнуло и вытянуло спинку, чтобы затылок сидящего получил удобную опору, подставило подлокотники и выдвинуло из-под сиденья мягкую подставку для ног. Не удивительно, что, когда его хозяин вернулся в комнату с бутылкой и двумя бокалами, гость крепко спал в плюшевых объятиях. Способностью навевать сон на самых бессонных кресло обладало с момента своего создания, и это была его главная тайна.
Оставив принесенное на столе, Азирафель подошел к спящему и всмотрелся в худое носатое лицо. За тысячелетия знакомства он успел изучить его до последней ресницы, но оно всякий раз казалось ему чуть-чуть изменившимся, непохожим на то, каким было вчера, как несхожи между собой ежедневные закаты или восходы.
Один век сменялся другим, а этот щеголь и любитель земных утех шел из эпохи в эпоху вызывающей походочкой и знай себе посмеивался. Лишь глаза подводили его: слишком многое видели и оттого нередко смотрели с горечью и печалью, совсем не подходящими блестящему облику. Быть может, поэтому, а не только из-за змеиных зрачков, он прятал их за темными очками? Равнодушный взгляд рептилии встречается и среди людей, они вовсе не стесняются его. В этом ангел убеждался не единожды.
Увы, кресло умело усыплять, но не навевать приятные сны. Кроули вздрогнул, зашипел сквозь зубы. Уголки рта дернулись вниз, между бровями залегла глубокая складка. Азирафель тихо коснулся губами прохладного лба, отгоняя прочь все кошмары и тревоги. Убедился, что складка разгладилась, укрыл посапывающего демона пледом, подоткнул края и ушел в кухню: там в картонной коробке дожидалась Грета. Надо было обсудить ее меню.