— После корпоратива, раньше не получится… Я постараюсь смыться оттуда побыстрей и позвоню. И подарок тоже имеется.
— Как в прошлый раз?
— Ну, его точно не потребуется поить глинтвейном!
Сейчас Кроули сожалел только об одном: нельзя послать официальное адское мероприятие ко всем имеющимся там чертям. Статус герцога накладывал определенные обязательства.
***
В Раю отмечают Рождество и это вряд ли кого-то удивит. Поразительно другое: в Аду по такому поводу тоже устраивают корпоратив. Азирафель как-то поинтересовался у друга, что же именно празднуют в преисподней, но получил блудливую ухмылку и уклончивый ответ: «Этот парень нам, в некотором смысле, не чужой, а после второй бутылки уже и неважно». Как правило, у побывавшего на корпоративе демона вид бывал помятый, но довольный.
К аналогичному мероприятию в своем офисе Азирафель относился с двойственным чувством. С одной стороны, редкая возможность выпить нектара и закусить амброзией (их запасы казались неиссякаемыми, несмотря на все тысячелетия, минувшие с момента ликвидации холдинга «Олимп»). С другой — Метатрон ежегодно отправлял пригласительную Весть виновнику торжества. Тот обычно отказывался, но иногда все-таки приходил, так что Его визиты сделались предметом тайных пари между младшими ангелами. Азирафелю всегда делалось неловко, когда среди сияющих риз и начищенных к празднику крыльев вдруг появлялась худая фигура в потрепанной бурой хламиде и слышалось тихое «здравствуйте...». Гостю с великими почестями подносили золотую чашу с нектаром и просили всеобщего благословения. Он смущался, пригубливал, благословлял, и вскоре исчезал так же незаметно, как появлялся. Только однажды после благословения спросил: «Скажите, а можно мне теперь обратно, к людям? Кажется, они ждут...» Метатрон тогда почему-то растерял все свои дипломатические ухватки и просто развел руками: «Извини… Еще не время». С той поры Азирафель под любым предлогом старался увильнуть от офисных торжеств. Хотя, конечно, скучал по вкусу амброзии и нектара.
Корпоративы корпоративами, но как раз в конце декабря у обеих контор подходил срок сдачи годовых отчетов, и все сотрудники были заняты по горло. И хотя ангел и демон легко могли выкроить несколько свободных часов, до зимы прошлого года ни разу не встречали Рождество вместе: все-таки для этого праздника они не были в достаточной степени близки. Понадобились огонь, вода и смертельный риск, чтобы каждый стал для другого не «в какой-то степени» и не «почти», а просто другом. К тому же единственным.
Очень, очень душевно получилось в прошлом году, вспоминал Азирафель, прогуливаясь по нарядным улицам. Уже сгустились сумерки, легкий туман делал свет бесчисленных фонариков мягче, капли воды искрились росой на хвое перевитых лентами гирлянд и венков. Было тепло, он даже расстегнул подбитое ватой коверкотовое пальто, которое носил вот уже семьдесят вторую зиму подряд.
За те века, что он прожил в этом городе, грязь улиц сменилась брусчаткой, затем асфальтом; сами улицы сделались несравнимо чище и светлее; нищета и роскошь пришли к компромиссу; наконец, уже не всегда можно было отличить мужчину от женщины, — но было и то, что за столетия не изменилось. Ожидание чуда, вера в прощение, надежда на лучшее. Ради этого ангел каждое Рождество долго бродил по городу, позволяя благодати вольно изливаться на все вокруг, и восхищался удивительным человеческим качеством: способностью радоваться так искренне и самозабвенно, как не умеют и бессмертные небожители.
В прошлом году традиционная прогулка была связана с некоторой заботой, правда, приятной: требовалось подобрать подарок для демона. Поначалу Азирафель собрался преподнести ему теплый шарф из нежнейшего пуха ангорского кролика, но вовремя вспомнил, что у Кроули эта деталь одежды уже имеется и он чрезвычайно ею гордится.
Да, то было творение неведомых Азирафелю, но несомненно искусных мастеров: цвета изжелта-ржавого с алыми разводами, на ощупь — колючая проволока, вместо бахромы — черный дым с искрами. На его изготовление пошла шерсть коз породы Sidorova`s, по утверждению Кроули, самая редкая во всех существующих мирах. Наконец, шарф мог менять узор своей вязки: в будние дни переплетенные пентаграммы, по праздникам — строки из Библии, Корана и Талмуда, выведенные задом наперед. Словом, белый ангорский кролик проигрывал вчистую.
К счастью, ангелу не пришлось долго ломать голову над подарком. Он как раз проходил мимо магазина компьютерной техники, когда увидел в витрине вещь прямо-таки созданную для его друга.
— Что это? — поинтересовался Кроули, вертя в руках пушистую розовую коробку в форме кошачьей лапы, с прямоугольным отверстием на боку.
— Домик для мыши. У тебя же есть компьютер...
— Ты хочешь сказать, коврика ей уже недостаточно?
— В домике тепло, — умилился Азирафель. — там, как это... а, батарея с ю-эс-би-разъемом, которую можно подключать... куда-нибудь. И заодно греть руку.
Сейчас Азирафель поравнялся с тем самым магазином. На витрине к знакомой розовой коробке прибавились голубая и зеленая. Мелькнула мысль приобрести вторую, для другой руки. Ангел весело фыркнул, представив помпезный мраморный стол, заставленный плюшевыми домиками для компьютерных мышек, и пошел дальше. В этом году подарок уже подготовлен и повторяться не стоит.
***
— Must die, must die, this Jesus must die!
От рева Каиафы вздрагивало пламя светильников и по каменным стенам метались причудливые тени. Едва ли такое входило в режиссерский замысел, но выглядело отлично. Вообще в этом году концерт, всегда предшествующий корпоративу, получился на редкость удачным: одно совместное выступление Баха и Моцарта чего стоило! Теперь вот другая классика — бессмертная рок-опера, разыгранная силами самодеятельного театра «Грешное-с-праведным». Каждый год они ставили что-нибудь тематическое, вроде «Последнего искушения Христа», «Жития Брайана» или «Ребенка Розмари». Премьеры неизменно имели оглушительный успех: великих талантов в геенне хватало на все роли.
Каиафа закончил арию. Огромный сумрачный зал, где, казалось, собралась вся преисподняя, разразился аплодисментами. Даже из ложи владыки, в которой восседали Самаэль и Вельзевул, донеслось несколько снисходительных хлопков.
Кроули охотно поучаствовал бы в овации, но приходилось сдерживаться: его кресло находилось сразу за троном владыки. Хуже того: оно заслоняло большую часть сцены. Хастур, привычный к тому, что с мест герцогов в ложе ничего не видно, уснул сразу после начала концерта; Кроули старался пристроиться так и сяк, но в конце концов просто встал. Обернувшемуся Самаэлю пояснил почтительным шепотом, что не смеет сидеть в присутствии повелителя.
Ноги, конечно, затекли, но настроение осталось превосходным. И оно делалось еще лучше, стоило вспомнить о подарке для Азирафеля. Конечно, прошлогодний подарок был круче, но увы, Санта Клаус на свете один и дарить его ежегодно никак не получится.
Да, Азирафель тогда чуть не сел мимо кресла, когда Кроули, напустив на себя таинственный вид, выволок из зимнего сада застывшего, как изваяние, бородатого румяного коротышку, и щелчком пальцев вернул ему способность двигаться. Ох, и ругался же он, — будто и не Николай Чудотворец, а какой-нибудь Хастур! Азирафель срочно начудесил горящий камин, большое мягкое кресло, плед, кружку умопомрачительно пахнущего глинтвейна, и все это (за исключением камина) сунул Санте, чтобы тот сменил гнев на милость.
Пока ангел возился с «сюрпризом», Кроули выбрался к привязанной на крыше оленьей упряжке, вскочил в сани, свистнул и взмахнул вожжами. Этот подарок он приберег для себя: поездка на тех самых оленях!
Застоявшаяся девятка рванула вверх, будто космическая ракета, вынеслась на околоземную орбиту, сделала три витка и на четвертом вывалила седока прямиком в трубу начудесенного камина. Демон пролетел ее насквозь и грохнулся в горящие дрова, точно утка, которую один немецкий барон подстрелил через дымоход. К счастью, Кроули, в отличие от утки, остался цел и невредим, хоть и досадовал на коварных оленей. Эх, знал бы он, что они еще устроят!