Нет! Выстрел. Он не выживет в Аду. Выстрел. Довольно с княгини нас — порочных, порченых. Выстрел, выстрел, выстрел.
— Кроули?
Он опустил пистолет. В ушах звенело, но этот негромкий голос в любом шуме всегда был слышен отчетливо.
— Зашел сказать, ученики уже собираются.
Ангел чихнул от едкого запаха, поднял с пола обрывки фотографий.
— Какие оригинальные мишени…
— Позволишь ли искусить тебя удовольствием стрельбы по твоим врагам?
— У меня нет врагов, — Азирафель поискал корзину для мусора, не нашел, сотворил ее, бросил туда обугленные клочки бумаги и тщательно вытер руки платком. — Наверное, в моем нынешнем положении способность ненавидеть пригодилась бы, но я не хочу. Это было бы неправильно.
— Счастливый, — Кроули вздохнул, — ты все еще видишь различие. Идем, пока наши черти не разнесли квартиру.
Его опасения не были беспочвенны: две дюжины демонов из числа падших — ученики, навязанные Вельзевул, — вели себя хуже вестготов в Древнем Риме. После первого же занятия они вместо того чтобы убраться к себе в геенну, сломали холодильник, предварительно сожрав все продукты, забили мусором унитаз и размалевали набросок Джоконды. Последнее особенно разозлило Кроули, и он окатил хулиганов водой — «слегка святой», «относительно святой» и прочей, которую когда-то собрал по церквям Азирафель. Она, как и предсказывал ангел, никого не развоплотила, но ожоги оставила порядочные, а главное — внушила почтительный страх перед герцогом Ада, который запросто обращается со столь ужасной субстанцией и даже может регулировать ее смертоносность.
Хоть и присмиревшие, варвары из преисподней все равно пачкали полы грязной обувью, а на стенах после них оставались всякие надписи.
Разумеется, Кроули изначально и мысли не допускал о том, что подобная компания окажется в его квартире. Первые занятия он вел в замечательном адском подвале — полутемном, сыром, заросшем паутиной. В привычной обстановке демоны вели себя спокойно, но все испортил Хастур. Узнав о лекциях коллеги, он повадился заглядывать в подвал и выкрикивать какую-нибудь глупость собственного сочинения, или гнусно хихикать, приоткрыв дверь. Ученики тут же подхватывали его шутки и уже ничего не желали слушать.
Один раз Кроули успел выскочить за дверь и поймал шутника.
— Какого херувима ты это делаеш-ш-шь?!
— А чего такого? — Хастур не пытался вырваться и с изумлением смотрел на собрата. — Ты ж там не всерьез?
— Не всерьез я бы занимался более приятными вещами! Короче, не мешай мне. Договорились?
— Не-а, — демон довольно осклабился. — Мне понравилось.
Вельзевул, выслушав жалобу на своего подчиненного, велела разбираться самостоятельно, и напомнила, что на носу экзамены, которые она намерена принимать лично. Пришлось переносить учебу наверх: квартиру Кроули Хастур обходил десятой дорогой.
— Какой ты им век уже излагаешь — восемнадцатый? — поинтересовался Азирафель, выходя из тира.
— Девятнадцатый... Не поверишь: две трети этих олухов ошивались все столетие в Европе, треть — в Соединенных Штатах. При этом каждый второй не в состоянии вспомнить, чем закончились войны, которые сами же разожгли!
— Хм, мне казалось, Наполеон — твоя креатура.
— Ни в коем случае. Он сам такой уродился. Вот Кутузову я кое-что подсказал.
***
За все время своего существования Азирафель никогда не замечал у себя склонности к педагогике. Однако идея изложить инферналышам основы ангелологии принадлежала именно ему, и родилась во время очередного изображения «жутко страшного небожителя».
«А правда, что ангелам огненный меч нужен грешников убивать? — спросил тогда Азатот, самый любопытный из учеников. — И что чем важнее ангел, тем больше у него крыльев? Как они ими машут — всеми сразу или по очереди?»
После урока Азирафель высказал Кроули свои сомнения:
— Ты хочешь, чтобы они просто боялись. Но, может быть, лучше дать им вместо страха знание? Сейчас у них полная неразбериха в головах!
— Знание, говоришь… — демон протяжно свистнул, изображая нечто падающее. — Ну, оказаться ниже, чем сейчас, им не грозит, так что валяй.
Герцог Ада не слишком утруждал себя преподаванием, поэтому Азирафель встречался с юными инферналами всего несколько раз в месяц. Он с некоторой опаской приглядывался к ним, ожидая найти отталкивающие проявления Зла, и все сильнее удивлялся, поскольку не находил. Они не смердели пороком, правда, и добродетелью не благоухали. Они пахли очень по-разному… совсем как люди. И вели себя, как люди.
Копыта, чешуя, хвосты, рога и прочее, конечно, выглядят устрашающе, рассуждал ангел, но, например, истинный облик серафима не менее пугающ для непосвященных. Так в чем же разница? В отсутствии гармонии, в нарочитом уродстве? Но инферналы не уродливы, они, скорее, необычны. При взгляде на них думается не о монстрах, а о поразительном разнообразии жизни, порожденной Ее фантазией. А что, если… — тут ангелу сделалось не по себе от смелости собственного предположения, — если они не что иное, как еще один Ее опыт по созданию смертных? Иначе отчего они так похожи на потомков Адама и Евы? Нет, внешне-то они отличаются, да еще как, но общее наличие свободной воли и эта равная восприимчивость к плохому и хорошему…
Однако, возразил он сам себе, почему тогда они живут в самых темных глубинах Ада, среди бесконечного кошмара, отчаяния и страданий? А откуда, собственно, известно насчет кошмара и прочего? Кроули ничего подобного не рассказывал, Данте изучил лишь первые круги... Дно океана на глубине многих миль нам кажется мрачной холодной пустыней, а для некоторых видов рыб там — дом родной. Уместна ли такая аналогия? Азирафель терялся в догадках. Но одно знал наверняка: он уже любил эту косматую-рогатую компанию. И чем лучше узнавал, тем прочнее утверждался в своем чувстве.
Трудно сказать, отвечала ли она ему взаимностью, но если демон после каждого занятия готов был испепелить демонов-студентов, ангел свою аудиторию лишь нахваливал.
— Следи, чтобы они ничего не сломали, — Кроули не доверял его дифирамбам. И был недалек от истины: растения зимнего сада, где проходили уроки ангелологии, сильно страдали от проказливых и прожорливых инферналышей. Азирафелю всякий раз приходилось восстанавливать ветви и листья, но он молчал, надеясь, что со временем это разорение прекратится.
Сегодня ему предстояло рассказать о второй триаде небесной иерархии — Господствах, Силах и Властях. Тема была сложная, поэтому он нервничал и был рассеяннее, чем обычно. Кроме того, инферналы при нем без стеснения пользовались способностью менять облик и прикидывались стульями, фикусами или светильниками, — особенно если не приготовили домашнее задание. К счастью, таких было немного, но маскировались они чрезвычайно ловко. Азирафель изо всех сил пытался сосредоточиться на предмете и только к концу урока заметил, что учеников сегодня меньше, чем обычно. Сделав перекличку и предприняв неудачную попытку отделить предполагаемых хитрецов от интерьера, учитель обнаружил, что в самом деле отсутствуют двое: непоседа Азатот и строгая, дотошная Гатаноа. Ни тот, ни другая в число прогульщиков и лентяев не входили, и, судя по словам их друзей, пропускать занятия не собирались.
Глава 4. Очень умная жаба
— Могу пообещать, что больше мешать не буду, — заявил Хастур. Они с Кроули только что вышли из кабинета Вельзевул, где завершилась плановая аудиенция. Между прочим княгиня сообщила, не называя имен, что на место третьего герцога уже найден кандидат. Говоря это, она как бы невзначай повертела в пальцах белое перышко. Оно до сих пор стояло у Кроули перед глазами, сделав его слепым и глухим ко всему остальному.
— Эй, ты меня слышишь?
— Что... ты о чем? — встрепенулся Кроули.
— О том, что ты опять можешь сидеть в подвале и задвигать нашим всякую чушь. Я к тебе больше не полезу. Но взамен мне от тебя нужно кое-что… — Хастур сделал паузу, словно собирался с духом, и выдал: — Надо поговорить.