Второй стол в комнате Бугаева пустовал. Его хозяин — майор милиции Белянчиков — лечился в Железноводске. Будь он на месте, обязательно помог бы. Какой-то его приятель работал в институте театра и музыки. Занимался историей. Но Бугаев не знал даже фамилии этого человека.
«Если сейчас не придумаю, как разобраться с этим чертовым имением побыстрее, все равно придется ехать в этот институт, — подумал майор. — Ну, дельце! Вместо того чтобы собирать дополнительные улики, я, выходит, буду искать убийце алиби?!»
Он позвонил во внутреннюю тюрьму, и через пятнадцать минут конвоир привел Бабушкина.
— Садитесь, Дмитрий Алексеевич, — пригласил майор.
Бабушкин сел на край стула. Смотрел он на Семена неприязненно.
— Вы на допросе у полковника говорили про молодую женщину, экскурсантку в вашем автобусе...
Бабушкин молчал.
— Говорили?
— Говорил.
«Что он на меня волком смотрит? — подумал майор. — Из-за того, что я у него баул с деньгами нашел? Или просто не выспался?»
— Упоминали и про имение актрисы Савиной.
— Упоминал.
— А почему же не сказали, где это имение? В какой области? В Ленинградской? Ведь нам эту женщину найти надо!
— Вот и ищите.
— Что вы задираетесь, Дмитрий Алексеевич? — спросил Семен. — Ведь если женщина видела старика с баулом в автобусе, то подтвердятся ваши слова...
— А если не видела? И потом ни о каком бауле я не знаю!
Майор на некоторое время потерял дар речи от негодования.
— Да ведь я своими руками... — начал он возмущенно, но Бабушкин перебил его:
— У меня дома вы нашли саквояж с деньгами, а не баул.
— Дмитрий Алексеевич, вас в детстве мальчишки никогда не колотили? За вредность характера? Скажете вы, наконец, где это дурацкое имение?
Бабушкин зачем-то поднес к лицу ладонь с длинными тонкими пальцами, внимательно осмотрел ее и сказал, не поднимая глаз:
— В поселке Сива Пермской области. Имение одного из ее мужей — Никиты Всеволожского.
Позже Бугаеву казалось, что на разговор с упрямым экскурсоводом он потратил времени много больше, чем на поиски симпатичной пермячки Вали Соколовой и ее подруги Зины.
С пермячками из Сивы Бугаев встретился поздно вечером, в гостинице «Выборгская». Его появление в номере у девушек вызвало маленький переполох — одетые в легкие одинаковые халатики, пермячки пытались запихнуть закупленные в Ленинграде «гостинцы» в огромные клетчатые чемоданы.
Дверь Семену открыла Валентина, даже не спросив, кто стучит. Потом выяснилось, что ждали третью подругу. Пока Валя, озадаченная появлением молодого человека, пыталась прибрать разбросанные вещи, майор оценил ситуацию и сказал проникновенно:
— Гражданки Соколова и Безъязычная, я из бюро добрых услуг. Администрация гостиницы прислала меня помочь вам разместить сувениры.
— Неужто? — не поверила Валя. — Мы никого не вызывали.
— Девушки, не сомневайтесь. Сохранность багажа гарантируется. Оплата по соглашению.
Валентина пропустила Семена в комнату. Остальное, как любил говорить майор, было делом техники. Пока Бугаев укладывал вещи в бездонные чемоданы, девушки, споря и перебивая друг друга, рассказывали ему об экскурсии в Гатчину. Старика с баулом-саквояжем они запомнили хорошо. Зина сидела с ним на одном сиденье.
— Грустный дедушка был, задумчивый, — говорила она. — Портфельчик свой держал сначала на коленях, потом увидел, что он мне мешает, положил наверх, на сетку.
— Не разговаривал с вами?
— Спросил, откуда я. Пошутил: «Пермячка, солены уши». И еще спрашивал, нравится ли мне Ленинград.
— Девчата, — поинтересовался майор, — вы никак всю гречу в Ленинграде скупили? Неужели в вашей Сиве гречи нет?
— В нашей Сиве ничего нет! — сердито ответила Валентина.
— Эхе-хе, — вздохнул майор, — пригласите меня в гости, привезу. Как у вас с грибами-то? Растут?
— Растут. Но вы поторопитесь. Через годик-два и грибов не будет, — сказала Зина. — Надумаете — приезжайте. Мы вам адрес дадим. Только вы опять шутите!
А Валентина молчала. «Вот если бы ты пригласила, — подумал майор, — я бы уж точно приехал!» Больше всего пленили Бугаева ее доброе, спокойное лицо и ласковые глаза. Только здесь, в душном, несмотря на открытое окно, номере гостиницы, среди нагромождений продуктовых и других покупок, к Бугаеву вернулось его обычное душевное равновесие и юмор.