— Грант Александрович, не доведут вас до добра разговоры про коньячок, — сказала медсестра и включила самовар, стоявший на отдельном столике.
— Пить нельзя, так хоть поговорить всласть! — засмеялся капитан. И, увидев все еще стоявшую у дверей Марину, спросил: — А ты, красавица, не выпьешь с нами?
— Выпила бы! И кофе, и коньяку, да надо на этаж.
— И я спешу, — сказал Корнилов. — Спасибо за приглашение.
— Вы, товарищ полковник, не пугайтесь, у нас никакого коньяка нет. Даже спирта не нюхаем. Это я так — какой армянин откажет себе в удовольствии поговорить о коньяке? Вот «Двин», например...
— Прекрасный коньяк, — улыбнулся Игорь Васильевич и протянул руку капитану. — Выздоровеет мой друг — обязательно приеду к вам с «Двином».
Потом они опять шли с Мариной по коридору, но теперь он уже не был таким пустынным и гулким — двое солдат в белых халатах вытирали швабрами кафельный пол, у раскрытых дверей одной из палат стояла группа врачей.
— Вы не будете подниматься наверх? — спросила Марина.
— Нет. В вестибюле меня ждет жена Лежнева.
— Тогда вам сюда, — девушка показала на маленькую дверь. — У вас есть телефон отделения? Запишите, — она продиктовала номер.
Корнилов записал его на обороте только что составленного протокола.
— Потеряете, — сказала девушка.
— Не потеряю, Марина. Спасибо вам за помощь.
«Может быть, следовало бы дать ей свой телефон? — подумал полковник по дороге к выходу. — Она бы звонила, сообщала о состоянии Бориса. Да нет, сам буду справляться, сестры ведь дежурят раз в трое суток».
Вера уже знала, что операция прошла хорошо — к ней спускался один из ассистентов хирурга. Он тоже повторил ей слова шефа: «Теперь надежда только на вашего мужа».
Корнилов предложил довезти ее до дома. Но Лежнева отказалась.
— Пройдусь до метро.
— Борис уехал вчера на машине? — спросил Корнилов.
— Да, на машине. Я про нее и забыла. Она цела?
— Сейчас приеду на службу, выясню. Но ключей у него в карманах не было никаких.
— Может быть, выронил, пока везли на «скорой»?
— Может быть, — согласился Игорь Васильевич. — Я уточню. — Он отдал Вере часы и деньги мужа.
— Придет в себя, принесешь ему часы, — улыбнулся он. — А записную книжку и права я пока оставлю. Да, еще хотел тебя спросить: когда Борис собирал материалы для своих очерков, где он вел записи?
— Он брал с собой диктофон. Потом я должна была с него печатать. Такая морока... — Она улыбнулась грустной улыбкой.
— И вчера уехал с магнитофоном?
— Да, японский, совсем маленький. Помещается в кармане. А что, его тоже нет?
— Пока не знаю. Позвоню тебе позже, все, что узнаю, расскажу.
Корнилов сел в машину и резко рванул с места. «Чертов старик!» — подумал он о Капитоне. И повторил вслух: — Чертов старик!
19
Из госпиталя Игорь Васильевич приехал на Литейный. Сварил кофе, побрился. Если была нужда, он спал на диване, в рабочем кабинете. Для таких случаев он специально держал в шкафу электробритву, кофеварку, легкое шерстяное одеяло, подушку и еще много различных необходимых предметов.
Только сейчас он почувствовал, что напряжение, овладевшее им после звонка Лежневой, начинает понемногу ослабевать. Горькое чувство беспомощности, заглушенное на время необходимостью действовать, снова овладело им. Корнилов не мог отделаться от ощущения утраты. Две пули — в легкое и в живот — он знал, чем это кончается.
Дежурный по управлению доложил, что на место происшествия выезжали сотрудники Октябрьского райотдела.
— Я сейчас тоже туда подъеду, — сказал Корнилов. — Попроси, чтобы сотрудник угро, выезжавший ночью, ждал меня около дома.
— Оперативка как всегда?
Корнилов посмотрел на часы — без четверти восемь. Он решил, что двух часов ему вполне хватит.
— Да, как всегда. Если меня не будет, пусть проводит Драницын.
Подполковник Драницын был его замом.
Как только машина — теперь уже служебная «Волга» — притормозила у дома семнадцать по улице Гоголя, из людского потока навстречу Корнилову шагнул высокий молодой человек.
Поздоровался негромко и как-то очень буднично:
— Здравствуйте, Игорь Васильевич! — Будто бы знал, что Корнилов не терпит при выезде на место происшествия формальных церемоний.
Пожимая протянутую руку, он тихо добавил: