— Поляков на пенсии?
— Как бы не так! Работает главным специалистом гатчинского Гипромеза. И тоже кандидат технических наук. Надо ехать в Гатчину, товарищ полковник!
— Успеем. Скажи мне лучше — ты можешь себе представить ученого, главного специалиста института, стерегущего свою жертву с куском трубы в руке?
— Очень даже могу.
— Семидесятилетнего деда?
— Могу! — упрямо повторил Бугаев.
— Ладно. Свяжись со следователем. Доложи ему о Полякове.
Когда майор ушел, Игорь Васильевич попросил секретаря соединить его с начальником жилотдела того района, где жили Бабушкины. Начальника звали Олег Павлович Зорин. Корнилов коротко рассказал ему о неудобной и холодной квартире Бабушкиных.
— Я знаю эту квартиру, — вспомнил Зорин. — Она не такая уж и неудобная. В парке. Прекрасное место! Но все это лирика, Игорь Васильевич. А сермяжная правда состоит в том, что депутатская комиссия трехкомнатную им не дает. А без нее я ни шагу, так зажали.
Полковник слушал Зорина с неприязнью. Уже месяц, как ОБХСС занимался этим делом: взятки, кумовство, злоупотребления квартирами старого фонда — чего только не числилось за этим человеком!
— Олег Павлович, одна из проживающих в этой квартире женщина больна раком. И мать с взрослым сыном имеют право на отдельные комнаты.
— Имеют, — согласился Олег Павлович. — Но вы же знаете, Игорь Васильевич, между законом и действительностью дистанция огромного размера. — Понабивав себе цену и решив, что полковник не за чужих людей хлопочет, Зорин добавил: — Я на этих днях пошлю туда инспектора, и будем готовить новые материалы на депутатскую комиссию. Напомните координаты...
Корнилов продиктовал адрес Бабушкиных и положил трубку.
Через несколько минут позвонила директор областного архива: судя по архивной описи, следственное производство по делу Бабушкина должно было находиться в синей папке, что лежала у Корнилова в сейфе. А дело Климачева в архив вообще не поступало.
— Где же можно еще искать? — спросил полковник, уже предчувствуя ответ.
— Больше негде, Игорь Васильевич. Наверное, дело пропало в годы блокады. Или кто-то допустил небрежность при сдаче архива.
— А вы не могли бы назвать мне людей, которые работали последнее время с судебными делами времен блокады? — спросил Корнилов.
— Конечно. Подождите немного...
Прошло не более пяти минут, как полковник уже записывал фамилии интересующих его лиц.
А еще через полчаса Филин привез ему из прокуратуры сведения о тех ветеранах, которые работали в осажденном городе. Их осталось совсем немного — девятнадцать человек. Все давно на пенсии. Ни заместителя начальника управления Наркомюста Соколова, ни заместителя прокурора Исаенко, ни судьи Толя среди них не было. Соколов погиб на фронте, Исаенко и Толь умерли еще в шестидесятые годы.
Из девятнадцати оставшихся в живых некоторых Корнилов хорошо помнил. Заслуженные люди, они пытались перехитрить старость: работали в Совете ветеранов, выступали с лекциями.
Уже дважды заглядывал в кабинет Бугаев, но полковник предостерегающе поднимал ладонь, показывая, что занят.
Лейтенант Дашков из Октябрьского райотдела влетел с опозданием на пятнадцать минут.
«Рано я его в службисты зачислил, — рассердился Корнилов. — Он, оказывается, обыкновенный разгильдяй!»
— Извините, товарищ полковник, машинистка подвела. Трижды перепечатывала. Что ни фраза, то ошибка! — Лейтенант выглядел огорченным.
— Да какие тут фразы! — сказал Корнилов, живо представив себе, как Дашков стоял у машинистки «над душой» и как она нервничала и лепила ошибку за ошибкой. — Мне и черновика бы хватило.
— Жильцов, товарищ полковник, в этих квартирах перебывало уйма. Много лет квартиры служили резервным фондом. — Дашков положил перед Корниловым две страницы текста. Бумага была мелованная. Наверху первой страницы значилось: «Начальнику отдела Управления уголовного розыска Главного управления внутренних дел Леноблгорисполкомов, полковнику Корнилову И. В.».
«Ничего себе! — подивился Корнилов. — Надо будет порекомендовать лейтенанта полковнику Набережных. Вдруг ему зав. канцелярией понадобится?» Полковник Набережных был начальником хозяйственного управления.
— Ладно, лейтенант. Победителей не судят. За сведения спасибо. Но учтите на будущее: бис дат, кви цито дат. Вы латынь еще помните?
Дашков слегка побледнел.
— Нет, товарищ полковник. У нас латынь не преподавали. Я высшую школу милиции заканчивал.
— Ну, не беда! — ободрил его Корнилов. — Это значит: «вдвойне дает тот, кто дает скоро». А в нашем деле быстрота — главное. И поменьше обращайте внимания на бумажки, на форму.