«Кажется, я дал ему не самый полезный совет для жизни», — усмехнулся полковник, когда Дашков вышел из кабинета.
Он снова набрал номер телефона Лежневых...
22
— Дело, которым ты сейчас займешься, трудное, — сказал полковник Бугаеву.
— В Гатчине?
— В Гатчину поеду я. Разговаривать с главными специалистами должны полковники, а не майоры. Запиши: Звонарев Юрий Кононович. Васильевский остров, 5-я линия, дом 39, квартира 42, пенсионер. С этого момента каждый шаг Юрия Кононовича должен быть нам известен. В помощники возьми Филина. И больше никого. Участкового инспектора не привлекай. Ты его знаешь?
— Нет.
— Все равно! Он тебя может знать. Поэтому на глаза ему не попадайся. Звонарев — человек опытный. Очень опытный. Так что сидения в скверике или в машине с газетой и всякие такие штучки отменяются. Он все это лучше нас с тобой знает...
Майор, собравшийся было протестовать — очень уж ему хотелось поехать к Полякову, — по тону шефа понял, что дело, действительно, предстоит непростое. Значит, обычного сотрудника наружной службы не пошлешь.
— Человек этот вооружен. Скорее всего, пистолетом. В двадцать часов или ты, или Филин позвоните мне. Нет, лучше дежурному. Он меня найдет и в Гатчине. Вдруг случится что-то непредвиденное... Следующий звонок в двадцать два. Мне.
— Домой.
— На службу.
— Ночью тоже звонить?
— Думаю, что ночью не понадобится. И христом-богом прошу — постарайтесь не вспугнуть.
— А если намылится из города?
— Задерживать только перед самой посадкой в поезд или самолет.
— Фото?
— Будут через час.
— Живет в квартире один?
— Знаю только, что квартира отдельная.
— Ну и задачка! Со всеми неизвестными.
— Не набивай себе цену. Рядовое задание, — без улыбки сказал Корнилов, противореча самому себе. — У тебя, конечно, сигареты не найдется?
Бугаев достал пачку «Кента».
— Извини! Как же я упустил — ты у нас всегда против течения идешь! Все бросают, а ты закурил.
— Работа нервная, товарищ полковник, — смиренно ответил Бугаев. Но Игорь Васильевич на это его ерничество не отозвался. Молча прикурил от протянутой майором зажигалки.
Он сделал всего несколько затяжек, и чуть ли не с ненавистью раздавил почти целую сигарету в пепельнице:
— Сеня, ты меня вовремя поправил.
Бугаев удивленно посмотрел на шефа. Он ни словом не возразил полковнику. Только слушал.
— Не все я продумал со Звонаревым. Лучше будет, если он забеспокоится. Когда человек беспокоится, он ошибается чаще. Зайди в жилконтору, наведи справки. Отыщи участкового. Правда, участковый вряд ли знает, что за тип Юрий Кононович!
— Так ведь и я не знаю! — упрекнул шефа майор.
— Давай действуй. Сегодня все узнаешь. Пусть Филин позвонит к нему в квартиру, задаст какой-нибудь пустяковый вопрос. Но учти: потом ведите себя так, чтобы даже я вашего присутствия обнаружить не смог. — Он помолчал, задумчиво разглядывая майора, и Семену показалось, что шефа одолевают сомнения. Что он не уверен, правильный ли дал совет. Таким майор видел Корнилова впервые.
— Этот человек меня очень интересует. Очень. Но что-то я все же недодумал. — Полковник встал, подошел к окну, посмотрел на унылое здание артиллерийского училища. Потом обернулся к Бугаеву и неожиданно сказал:
— Лежнев ночью умер...
Некоторое время они молчали. Первым нарушил молчание майор:
— Когда похороны?
— Послезавтра. Только я не пойду. Не хочу увидеть Бориса в гробу...
Если уж быть откровенным до конца, то Корнилову следовало бы сказать, что он просто боялся, можно даже сказать, панически боялся похоронных церемоний. И жена, зная об этом, сказала после того, как стало известно о смерти Лежнева: «Не ходи на похороны. Пускай он останется для тебя таким, каким ты видел его последний раз. А Вере я все объясню. Она поймет. Помоги лучше оформить всю эту похоронную канитель».
23
Когда Бугаев ушел, полковник подумал: «Вот и все... Если птичка еще не улетела, можно подводить итоги. — Мысль о птичке заставила его невесело усмехнуться. — Хороша птичка! Орел-стервятник». Корнилова уже не очень интересовала поездка в Гатчину, разговор с Поляковым. «Что нового я узнаю от этого прохвоста? В лучшем случае — выслушаю покаяние, вроде того, что уже слышал от старика Капитона. Покаяние под надежным щитом срока давности. А скорее всего и покаяния не будет».