Поездка на свалку была еще одним способом отвлечься, чтобы забыть обо всем, но теперь, когда встреча прошла, ноющее чувство вины вернулось.
— Прости. — Я провел ладонью по подбородку.
Возможно, пришло время побриться. Холли это не понравится. Ей нравилась борода. А Кларе? Это не имеет значения, придурок. Она не твоя девушка.
— Я лучше заправлюсь, — сказал я, мне нужно было что-то сделать и немного времени, чтобы собраться с мыслями. Мы были в центре города, и я остановился у следующей заправки. Подъехав к насосу, я вылез и остался стоять на улице, зависнув рядом с резервуаром, позволяя чавкающему звуку из форсунки заглушить приглушенный разговор Клары с Гасом.
Еще один вечер.
Сегодня днем я поплаваю с Августом. Мы славно поужинаем. Завтра я отвезу Клару в аэропорт и забуду обо всем этом. Ради своего же блага.
Холли заслуживала лучшего.
И, черт возьми, Клара тоже заслуживала лучшего. Ей нужно было найти свободного мужчину.
Бак был почти полон, когда открылась дверца и из «Кадиллака» вышла Клара с бумажником в руке.
— Август заслужил угощение за то, что вел себя сегодня утром так хорошо. Хочешь чего-нибудь?
— Нет. Спасибо.
Она слегка улыбнулась мне и повернулась, но вместо того, чтобы пересечь стоянку, застыла. Все ее тело окаменело.
— Клара.
Она не ответила. Вместо этого она уставилась на круглосуточный магазин, из дверей которого только что вышел пожилой мужчина с пластиковым пакетом в руке.
Оставив заправочную колонку, я обогнул багажник и подошел к ней.
— Эй. Что случилось?
Она сглотнула и кивнула на мужчину.
— Это он.
У мужчины были редеющие каштановые волосы и пятнисто-бледное лицо. Он достал из кармана сигарету и зажал ее губами. Его фигура была тонкой под рубашкой, кости плеч пытались прорезать хлопок.
Когда он взглянул в нашу сторону и его глаза-бусинки сузились на Кларе, она вздрогнула.
— Твой дядя, — догадался я.
Я не видел этого парня раньше, да и не то чтобы мне это было нужно. На свете не было человека, который мог бы вызвать у Клары подобную реакцию. А Джемма видела его однажды, много лет назад, и то, как она его описала, идеально подходило к этому мужчине. Полный гребаный подонок. Это не изменилось.
И ярость, которую я испытывал к этому человеку, тоже не притупилась.
Я сжал кулаки. Когда Клара рассказала мне о своем дяде, мне захотелось убить этого ублюдка. Гнев все еще был там, адское пламя бурлило в моих венах. Я жаждал жертвы.
Я сделал шаг вперед, готовый подойти и заставить этого сукина сына заплатить за все, что он с ними сделал, но прежде чем я успел сделать второй шаг, рука Клары скользнула в мою.
Она сжала ее, не отстраняя меня, просто не отпуская.
Ее взгляд все еще был прикован к нему, а он смотрел на нее в ответ. Она держала плечи прямо, подбородок высоко поднят. Она не съежилась. И взгляд, который она бросила на него, был убийственным.
Гордость смешалась во мне с яростью. Черт, она была сильной.
Потребовалось некоторое время, чтобы он узнал ее. Его костлявое тело напряглось. Он искоса взглянул на нее, а затем исчез, поспешив к своей «Хонде Сивик» 1990 года выпуска, и, взвизгнув шинами, выехал со стоянки.
А Клара просто держалась, уставившись на то место, где он только что был.
— Он пытался, но ему не удалось нас разорить, — прошептала она.
— Нет, не удалось.
— Он знал, кто я такая.
— Да, знал.
— Мы боялись его в детстве. Мы знали, что это неправильно, но не знали, как это исправить. Мы должны были сдать его полиции.
— Ты все еще можешь. У тебя здесь власть, Клара.
Она склонила голову набок.
— Ты прав. Мы должны были это сделать. Я не понимала этого в детстве, но мы больше не те испуганные девочки. И мы игнорировали это, похоронили. Он заслуживает того, чтобы заплатить. По крайней мере, чтобы его зарегистрировали как сексуального преступника. Когда мы вернемся домой, я поговорю с Арией. Мы сделаем все, что в наших силах, и больше никогда о нем не будем вспоминать.
— Рад за тебя.
— Спасибо, — прошептала она. Затем она закрыла глаза и, наконец, ее плечи поникли. — Я правда надеялась, что он мертв.
— Я тоже. — Не колеблясь, я развернул ее к себе и заключил в объятия, прижимая к себе и чувствуя, как ее щека прижимается к моему сердцу.
Клара обвила меня руками, и так же крепко, как я прижимал ее, она прильнула ко мне.
— Мне жаль, — прошептал я ей в волосы.
— Им следовало придумать план получше. Моим родителям. Они подвели нас.
Я молчал. Моя ненависть была направлена на ее дядю, но в то же время я был недоволен и ее родителями. Я не понимал этого, когда был подростком. Ее родители подвели своих дочерей, не придумав лучшего плана на случай их смерти.
Клару и Арию ни в коем случае нельзя было отдавать их дяде.
— Что я могу сделать? — спросил я.
— Ты уже делаешь. — Она расслабилась, наваливаясь на меня всем своим весом.
Запах апельсина и ванили наполнил мой нос, когда я положил подбородок ей на макушку. Чувствовать ее в своих объятиях было так знакомо. Так… правильно.
Я должен был отпустить ее. Отпустить ее.
Я не двигался.
— Ты все еще обнимаешь всех на прощание? — спросил я.
— Да.
— Тогда почему не меня? — Я так ясно помнил это по тому времени, когда мы были на свалке. Было ли это в городе, когда она шла в одну сторону, а я в другую, или даже когда она ловила меня на свалке перед моим уходом. Каждое прощание сопровождалось объятиями. И большинство приветствий тоже.
До сих пор. Прошлым вечером мы не обнимались.
С тех пор, как она приехала в Элирию, она ни разу не прикоснулась ко мне.
Клара ослабила хватку и высвободила руки. Затем, слишком быстро ушла, и между нами образовалась пропасть.
Я задал вопрос.
Но она не ответила.
Мы оба знали, что ответ только усугубит ситуацию.
— Я лучше куплю Августу угощение. — Она указала на магазин, но складка между ее бровями подсказала мне, что она не хочет заходить внутрь.
— Чего он хочет? Я схожу.
Она открыла кошелек, но я отмахнулся.
— У меня есть деньги. Я хочу воды.
— «Скиттлз» или «Суидишь фиш», или «Старберстс», или «Твиззлерс». Он любит фруктовые конфеты.
— Понял. — А потом я убрался восвояси.
Блять. Может быть, нам стоит попрощаться сегодня вечером, и поехать домой. Это было бы разумным решением. Покончить с этим.
Вместо этого я купил Августу конфет и, пока мы ехали в отель, слушал, как он рассказывает мне о том, какие сочетания цветов в «Скиттлз» самые лучшие. Затем мы несколько часов плавали, а Клара наблюдала за нами, сидя в шезлонге.
За ужином нас снова развлекал пятилетний мальчик, и когда мы вернулись в отель, у меня возникло неприятное чувство, что я больше его не увижу. Всего за несколько дней Август произвел на меня неизгладимое впечатление.
Я буду скучать по ужинам без непрерывного потока интересных фактов, которые он узнает в школе. Я буду скучать по волнению, которое, казалось, исходило от каждого его слова.
Но если я не могу контролировать свои чувства к Кларе, мне придется прервать общение. Я занимался этим двенадцать лет, так что, что значит еще целая жизнь?
Отсутствие Клары означало отсутствие Гаса. Я упущу возможность увидеть его подростком. Молодым человеком. Взрослым. У меня защемило в груди, когда он нажал кнопку лифта. Я не мог оторвать глаз от его улыбки, его маленьких рук и легких волн его темно-русых волос.
Может быть, поэтому Клара всегда смотрела на него? Потому что она знала, как быстро он изменится?