— Зачем? — удивился я.
— У меня есть всего один друг. И у него такая же проблема. С ботинком… и с отцом.
Я неохотно отдал ему банку. Я не мог ему отказать, он подкупил меня словами «такая же проблема. С ботинком… и с отцом».
— Только смотри поосторожнее с ним, не трогай пальцами! А то придётся тебе их отрезать. Вот новая кисточка. Выброси её после использования, она будет как каменная, — сказал я.
— Хорошо, — ответил мальчик. — Я верну тебе клей завтра.
— Не надо, — сказал я. — Там и так клея осталось — всего ничего.
Потом мальчик вышел.
И, как и предсказывал отец Иаков, пришло Великое знамение.
По попущению Божию и для моего блага лукавому было позволено ещё раз воспользоваться своим шрифтом, унифицированным, холодно-безошибочным, таким, в котором каждая буква теряет свою особенность, свою индивидуальность, становится обезличенной, который даже для меня не использует местоимение «я», а использует моё имя; это значит, что он распоряжается мной, как куклой, с которой можно играть. Шрифт, который искушает вас сделать выбор: или ты пойдёшь с Богом в его свет, либо всю жизнь проведёшь в ловушке вечности, называемой секундой дьявола, и станешь его прислужником, окрашивающим в чёрный цвет даже тьму, на всякий случай, чтобы она осталась тьмой, которая хочет поглотить весь мир.
ИНТ. ПЕРЕД СТОРОЖКОЙ / ПЕРЕД ЦЕРКОВЬЮ / РЯДОМ С ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГОЙ, ДЕНЬ.
МАЛЬЧИК ПЕРЕХОДИТ ЖЕЛЕЗНУЮ ДОРОГУ, ЧТОБЫ НЕ ИДТИ ПО НЕЙ, А ПОЙТИ МИМО ЦЕРКВИ.
НО ПЕРЕД ЦЕРКОВЬЮ СТОЯТ ТРИ МАЛЬЧИКА, КОТОРЫЕ ЕГО БЬЮТ.
ОН ВИДИТ ИХ, ОНИ ЕГО ТОЖЕ.
ОДИН ИЗ МАЛЬЧИКОВ ВЫНИМАЕТ ИЗ СУМКИ НОЖНИЦЫ И УГРОЖАЮЩЕ ЩЁЛКАЕТ ИМИ.
мальчики
Давай, иди сюда, овца! Вон ещё поезд идёт, а от папы ни слуха, ни духа. Где твои новые ботинки?!
МАЛЬЧИКИ ЗЛО СМЕЮТСЯ, КАК МОГУТ ТОЛЬКО ДЕТИ.
МАЛЬЧИК ВОЗВРАЩАЕТСЯ И ИДЁТ ПО ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОМУ ПУТИ. ОН БЕЖИТ И ОБОРАЧИВАЕТСЯ, ЧТОБЫ ПОСМОТРЕТЬ, ПРЕСЛЕДУЮТ ЕГО ИЛИ НЕТ. ОНИ НЕ БЕГУТ ЗА НИМ. СМЕЮТСЯ.
В РУКЕ ОН ДЕРЖИТ БАНКУ С КЛЕЕМ. ОН ОТДАЛЯЕТСЯ ОТ СТОРОЖКИ, ИДЁТ В ПРАВУЮ СТОРОНУ ОТ НЕЁ.
УЖАСНАЯ ЖАРА. СЛЫШНЫ ЗВУКИ КУЗНЕЧИКОВ.
ВНЕЗАПНО ПРИЛЕТАЕТ ШЕРШЕНЬ, ПРИВЛЕЧЁННЫЙ ЗАПАХОМ КЛЕЯ, ЛЕТАЕТ ВОКРУГ ГОЛОВЫ. МАЛЬЧИК ИНСТИНКТИВНО ОТМАХИВАЕТСЯ ОТ НЕГО И ВЫПУСКАЕТ ИЗ РУК ЖЕСТЯНКУ С КЛЕЕМ. БАНКА ПАДАЕТ, И КЛЕЙ ЛЬЁТСЯ НА ШПАЛЫ.
ШЕРШЕНЬ УЛЕТАЕТ.
МАЛЬЧИК СМОТРИТ НА РАЗЛИВШИЙСЯ КЛЕЙ. НАГИБАЕТСЯ, САДИТСЯ НА КОРТОЧКИ. ОН ПОНИМАЕТ, ЧТО НЕ МОЖЕТ ВЕРНУТЬ ЕГО В БАНКУ, ХОТЯ И ПЫТАЕТСЯ КРЫШКОЙ СПАСТИ ХОТЯ БЫ ЧАСТЬ РАЗЛИТОГО. КЛЕЙ БЫСТРО СОХНЕТ И ТЯНЕТСЯ ПРИ ЛЮБОЙ ПОПЫТКЕ ПЕРЕЛИТЬ ЕГО ОБРАТНО.
НАКОНЕЦ МАЛЬЧИК СДАЁТСЯ И ВСТАЁТ. ПРАВОЙ НОГОЙ ОН ПЕРЕШАГИВАЕТ КЛЕЙ, НО НА СЛЕДУЮЩЕЙ ШПАЛЕ ЗАМЕЧАЕТ БОЛЬШОГО ЧЁРНОГО МУРАВЬЯ. ЧТОБЫ НЕ РАЗДАВИТЬ ЕГО, ОН МАШИНАЛЬНО ВОЗВРАЩАЕТ НОГУ НАЗАД И ВСТУПАЕТ В ЛУЖУ КЛЕЯ. ОН НЕ ПОДНИМАЕТ НОГУ, ПОТОМУ ЧТО НЕ ЗАМЕЧАЕТ, ЧТО НАСТУПИЛ НА КЛЕЙ. ВНИМАТЕЛЬНО НАБЛЮДАЕТ ЗА МУРАВЬЁМ.
филипп
Кыш, давай, уходи отсюда!
МУРАВЕЙ НА ШПАЛЕ КАК БУДТО ГЛЯДИТ НА НЕГО. НЕ ДВИГАЕТСЯ С МЕСТА. МАЛЬЧИК НЕСКОЛЬКО РАЗ ПОВТОРЯЕТ «КЫШ, КЫШ, УХОДИ», НО МУРАВЕЙ УПОРНО СТОИТ НА МЕСТЕ. НАКОНЕЦ ОН УПОЛЗАЕТ СО ШПАЛЫ. МАЛЬЧИК ПЫТАЕТСЯ ШАГНУТЬ, НО КЛЕЙ ПРИКОВАЛ ЕГО К ПУТИ. ПРАВАЯ НОГА У НЕГО ПРИКЛЕЕНА, ЛЕВАЯ СВОБОДНА.
ОН ПРИСЕДАЕТ И ПЫТАЕТСЯ ИЗВЛЕЧЬ ПРАВУЮ НОГУ ИЗ БОТИНКА, ЧТОБЫ ИДТИ БОСИКОМ. ПРОБУЕТ РАЗВЯЗАТЬ ШНУРОК, НО НЕ УМЕЕТ И НЕ МОЖЕТ. МАЛЬЧИК ПОНИМАЕТ, ЧТО ПОПАЛ В ЛОВУШКУ.
ПОВОРАЧИВАТСЯ НАЛЕВО И НАПРАВО, СМОТРИТ, ИЩЕТ ВЗГЛЯДОМ, КТО МОГ БЫ ЕМУ ПОМОЧЬ. НЕТ НИ ЕДИНОЙ ЖИВОЙ ДУШИ. В РЕСТОРАНЕ ГРОХОЧЕТ ГРОМКАЯ МУЗЫКА, ТАК ЧТО НИКТО ЕГО НЕ СЛЫШИТ.
СНАРУЖИ, НА ПУТЯХ, ТОЛЬКО ЗВЕНЯТ ЦИКАДЫ
МАЛЬЧИКА ОХВАТЫВАЕТ ПАНИКА. ОН СМОТРИТ НА ДОМИК У ПЕРЕЕЗДА.
филипп
На помощь! Яааааан! Помогиии! Я приклеился!
ИНТ. СТОРОЖКА У ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ
ЧЁРНАЯ КОШКА ЗАБРАЛАСЬ НА СТОЛ И ГРОМКО МЯУЧИТ, ТРЕБУЯ, ЧТОБЫ ЯН ЕЁ НАКОРМИЛ. ЯН САДИТСЯ НА КОРТОЧКИ И СМОТРИТ ЕЙ В ГЛАЗА: ПОЧТИ ДЬЯВОЛЬСКИЕ ГЛАЗА. КОШКА МЯУЧИТ ОЧЕНЬ ГРОМКО, ТАК ЧТО ЯН НЕ СЛЫШИТ МАЛЬЧИКА.
ЭКС. ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА, ДЕНЬ.
ПОПАВШИЙ В ЗАПАДНЮ МАЛЬЧИК ПОНИМАЕТ, ЧТО ЯН НЕ СЛЫШИТ ЕГО, И ЛЕВОЙ НОГОЙ ПРИЖИМАЕТ ПРАВУЮ, ИЗО ВСЕХ СИЛ ПЫТАЯСЬ ВЫТАЩИТЬ ЕЁ ИЗ ПРИЛИПШЕГО БОТИНКА. У НЕГО НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ, ЭТО ВЫСОКИЕ ЗИМНИЕ БОТИНКИ.
ИНТ. СТОРОЖКА У ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ, ДЕНЬ.
ЗВОНИТ ЧЁРНЫЙ ТЕЛЕФОН.
ЯН БЕРЁТ ТРУБКУ.
ян
Когда? Стоит на светофоре?!
Давайте ему зелёный, я немедленно опущу шлагбаум!
БРОСАЕТ ТРУБКУ И ВЫБЕГАЕТ НА УЛИЦУ.
ЭКС. ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА, ДЕНЬ.
МАЛЬЧИК ДРОЖАЩИМИ РУКАМИ ПЫТАЕТСЯ РАЗВЯЗАТЬ ШНУРКИ. У НЕГО НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ.
ОН СНОВА СМОТРИТ НА ДОМИК. ВИДИТ, ЧТО ЯН ВЫБЕГАЕТ И НАПРАВЛЯЕТСЯ К КОЛЕСУ, ОПУСКАЮЩЕМУ ШЛАГБАУМ.
ЗВЕНИТ ЗВОНОК НАД ДВЕРЬЮ СТОРОЖКИ: СИГНАЛ, ЧТО ПРИБЛИЖАЕТСЯ ПОЕЗД.
филипп
Яа-а-а-а-а-а-а-а-ан!
ЯН ОБОРАЧИВАЕТСЯ И СМОТРИТ НА НЕГО.
ян
Немедленно уходи с путей!!!
филипп
Я не могу!!! Я прилип!!!
ЯН В ШОКЕ, ОН НЕ ЗНАЕТ, ЧТО ДЕЛАТЬ: ОПУСКАТЬ ШЛАГБАУМ ИЛИ БЕЖАТЬ СПАСАТЬ МАЛЬЧИКА.
ОН СМОТРИТ НА ДОРОГУ, ВЕДУЩУЮ К ШЛАГБАУМУ: МАШИН НЕТ. НИКТО НЕ ЕДЕТ К ШЛАГБАУМУ НИ С ОДНОЙ СТОРОНЫ.
ТОЛЬКО ПЬЯНЫЕ ТУРИСТЫ ОРУТ И ПОЮТ В АВТОБУСЕ, ПРИПАРКОВАННОМ В ТЕНИ ОРЕХОВОГО ДЕРЕВА НАПРОТИВ РЕСТОРАНА, В КОТОРОМ ОНИ ОБЕДАЛИ. ДВИГАТЕЛЬ АВТОБУСА РАБОТАЕТ, ЧАСТЬ ТУРИСТОВ УЖЕ В АВТОБУСЕ, НО НЕКОТОРЫЕ МОЧАТСЯ В ПАРКЕ, НЕ ВСЕ ВНУТРИ АВТОБУСА.
СЛЫШИТСЯ ГУДОК ЛОКОМОТИВА ЗА ЦЕРКОВЬЮ.
ЯН БРОСАЕТ ПРИВОД ШЛАГБАУМА И БЕЖИТ КАК БЕЗУМНЫЙ ПО ПУТЯМ К МАЛЬЧИКУ.
ЗАМЕДЛЕННАЯ СЪЁМКА: ЯН БЕЖИТ.
ДОБЕГАЕТ, РАЗВЯЗЫВАЕТ ШНУРКИ НА ПРИКЛЕИВШЕМСЯ БОТИНКЕ.
ЛОКОМОТИВ ПОЯВЛЯЕТСЯ ИЗ-ЗА ПОВОРОТА И УЖАСНО ГУДИТ, ПОТОМУ ЧТО МАШИНИСТ ВИДИТ ТО, ЧТО ПРОИСХОДИТ НА ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫХ ПУТЯХ. ТЕПЛОВОЗ УЖЕ В СОТНЕ МЕТРОВ ОТ НИХ.
ЯН ПОДНИМАЕТ МАЛЬЧИКА, БОТИНОК ОСТАЁТСЯ ПРИКЛЕЕННЫМ К ШПАЛЕ, ЯН СПОТЫКАЕТСЯ О БОТИНОК. ОБА ОПЯТЬ ПАДАЮТ НА РЕЛЬСЫ. ЯН ХВАТАЕТ МАЛЬЧИКА, ВСТАЁТ, БУДТО ЛИШИВШИСЬ СИЛ, НО ВДРУГ В ПОСЛЕДНИЙ МОМЕНТ КАКОЕ-ТО СИЛЬНОЕ ЧЁРНОЕ ТЕЛО В ЖЁЛТОМ КОСТЮМЕ В ДИКОМ ПРЫЖКЕ СТАЛКИВАЕТ ИХ С ПУТЕЙ. ЭТО МАРЧЕЛЛО, КОТОРЫЙ ВОЗВРАЩАЛСЯ С ТРЕНИРОВКИ. ВСЕ ТРОЕ КАТЯТСЯ ВНИЗ ПО НАСЫПИ.
ЯН ВСКАКИВАЕТ НА НОГИ И СРАЗУ ЖЕ ПОДНИМАЕТСЯ НА ПУТЬ, А МАРЧЕЛЛО УСПОКАИВАЕТ ФИЛИППА, РЫДАЮЩЕГО ОТ СТРЕССА. ЯН ВИДИТ: ТЕПЛОВОЗ НЕ ПРЕКРАЩАЕТ ГУДЕТЬ ВО ВСЕ ГУДКИ, ПОТОМУ ЧТО ТОЧНО ПОСЕРЕДИНЕ ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ, ПОД НЕОПУЩЕННЫЙ ШЛАГБАУМ ЕДЕТ АВТОБУС С ПЬЯНЫМИ ТУРИСТАМИ.
СИЛЬНЫЙ УДАР. ЛОКОМОТИВ ВОЛОЧИТ АВТОБУС ПО ПУТЯМ НЕСКОЛЬКО МЕТРОВ, ГРОХОТ И КРИКИ.
ЯН СТОИТ НА ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫХ ПУТЯХ И СМОТРИТ. В ОТЧАЯНИИ ХВАТАЕТСЯ ЗА ГОЛОВУ. ПОСТЕПЕННО НА МЕСТЕ АВАРИИ СОБИРАЮТСЯ ЛЮДИ.
Вот так всё и случилось. За одну секунду. Секунду того, кто освоил шрифт из пишущей машинки «Ремингтон», заброшенной в девятый век, и из киносценария, в котором говорилось о вторжении одного времени в другое, будущего в прошлое. И мне ещё предстояло столкнуться со злом, ибо я знал, что в понимании этого мира я, творя высшее добро, совершил зло.
Я КАК Я
Мой старец стал лучше относиться ко мне. Он полюбил меня, сам не знаю, почему. На прошлой неделе он взял меня с собой в Ватопед, отвёл в часовню святого Димитрия в Соборном храме и показал чудотворную икону «Закланная Богородица». Перед той иконой с четырнадцатого века горит неугасимая лампада. Предание говорит, что диакон-иконописец, озлившись на то, что один из его братьев написал икону лучше него, движимый демонолюбием и тщеславием, встал перед этой иконой, замахнулся ножом и проткнул правую щёку под глазом. На иконе появилась рана, и из неё потекла кровь, так что вскоре внизу образовалась целая лужа крови. Монах, ранивший Богородицу, остался стоять и молил о прощении грехов перед ней до конца своей жизни. Он умер стоя.