— Не поймаешь меня, Евтуги. Я жить еще хочу.
— Будешь курить, — заверил чукча.
Эта шутка повторялась каждый день. Евтуги усиленно угощал Бучека крепчайшим табаком, а тот, несмотря на свое пристрастие к куреву, отказывался. Однажды Бучек набил свою трубку табаком Евтуги, сделал первую затяжку и чуть не потерял сознание. Это была какая-то адская смесь, от которой у него помутилось в голове и разрывало горло. Он выбежал на улицу и долго глотал снег, стараясь прийти в себя. Потом Бучек пытался узнать у Евтуги секрет табака, но тот так и не рассказал.
— Нет, не буду я курить твой табак, — говорил Бучек. — Пойду за супом.
Он увидел, что очередь у плиты уменьшилась, и встал в конце. Артельщик налил две миски густого крупяного с олениной супа. Бучек вернулся к своему месту. Одну миску он передал Евтуги, пошутил:
— От этого не умирают! Ешь!
Бучек не замечал, что некоторые шахтеры переглядываются, перешептываются между собой. Перепечко и Трифон Бирич ели, не отрывая глаз от своих мисок. Струков, сидевший против Бучека, мелко крошил в суп хлеб. Его лицо было замкнуто, но пальцы чуть дрожали.
Едва Бучек проглотил первую ложку супа, как послышался ехидный голос Малинкина:
— Ну, как супец, комиссар?
— Только у тещи такой едал, — шуткой откликнулся Бучек и продолжал есть. Он все еще ничего не замечал. Остальные шахтеры перестали обедать. Они ждали, что дальше произойдет.
Малинкин тем же тоном продолжал:
— А не маловато ли в супце мясца?
Бучек помешал ложкой в миске.
— Вполне достаточно.
— Комиссару оно, конечно, — протянул Малинкин.
— Что это значит? — Бучек поднял голову. Он только сейчас заметил, какая напряженная тишина стоит в бараке. Бучек всех оглядел. — Как мне понимать твои слова?
— Пряменько, пряменько. — Малинкин швырнул ложку на стол и вскочил на ноги. — Вы, ревкомовцы, себе брюхо до отвала набиваете, а нас, шахтеров, — Малинкин ударил себя в грудь, — на голодном пайке держите!
— Верно! Комиссары все до себя тащут! — зашумели со всех сторон. — Даже чужую бабу!
Бучек медленно отодвинул от себя миску и подождал, пока наступит тишина.
Угольщики уже шумели:
— Мясо взяли раз! Мало! Снова хотят взять! С чем же мы останемся? Кто им дал такое право?
Бучек внимательно слушал. Больше и громче всех кричал Малинкин:
— Мы им колчаковцев помогли сбросить, а они как к нам, шахтерам, относятся? Сидим на копях. Мы что — воры, мы что — в тюрьме?
— Да такого и при Громове не было! — поддержал его Кулемин.
— Вот тебе и Юрьев день, тетка, — стукнул кулаком по столу бородатый шахтер. — Мы да вы, мы Советы, а сидим, как в кутузке!
Шахтеры расходились все больше. Бучек наконец заговорил:
— Товарищи!
— Мандриков тебе товарищ! — ответил старый рябоватый забойщик. — Чего тут для близиру сидишь с нами? Зенки нам замазываешь? А сами что за нашей спиной творите?
— По какому такому праву Смирнова убили? — заворочался рыжий человек, все свободное время проводивший над молитвенником. — Кровь безвинного пролили!
— А им это так, что нам уголь рубать, — пояснил бородатый и встал. — Вот что, милый, шагай до своих товарищей и скажи им, что шахтеры — народ свободный и больше вашего запрету не признают. Сегодня идем гулять к Толстой Катьке!
Шквал восторженных криков, встретил эти слова. Перепечко и Бирич перешептывались. Струков невозмутимо продолжал есть, словно вокруг него ничего не происходило.
Бородатый снова ударил по столу:
— Ша! Замолкни!
Все послушались его. Бучек воспользовался этим и быстро спросил:
— Разве вы меня не знаете? Разве мне не верите? Ничего не пойму.
— Знали, верили, — бородатый был зол. — А теперь точка. Ты снюхался с Мандриковым и катись к нему, а мы себе сами хозяева. И еще скажи, что мяса мы ему не дадим.
— Какого мяса? — Бучек ничего не знал о решении ревкома. Он не был на посту несколько дней.
— Не морочь нам башку! — закричал Малинкин. — Ишь, дитятей притворяется, несмышленышем! Не дадим мяса, ежели даже со своими пулеметами придете. Не дадим!
— Подождите, товарищи! — крикнул Бучек. — Я не понимаю, что вы говорите.!
— Правду, — Бородач снова ударил по столу. — А коли не понимаешь, то дуй до своих дружков. Они тебе все и растолкуют. Покеда!
Бучек хотел возразить, но шахтеры зашумели, послышался пронзительный свист, и ошеломленному Бучеку ничего другого не оставалось, как уйти. За ним последовал Евтуги, Бучек не видел, с каким торжеством смотрели им вслед Перепечко, Бирич и остальные колчаковцы. Струков ел с прежним видом. Шахтеры провожали Бучека одни угрюмыми, другие виноватыми глазами.