Фондерат закрыл лицо руками. Послать войска в Ново-Мариинск? Глупая мысль: туда морем можно попасть только в начале лета. В голове отстукивало: невозможно, невозможно, невозможно.
Зазвонил телефон. Колдуэлл небрежно поздоровался и сухо спросил:
— Можете ли вы сейчас приехать ко мне? Сейчас!
Это был приказ, и ослушаться его было невозможно.
— Хорошо.
Дрожащими руками достал из ящика коробочку с кокаином, жадно втянул понюшку и несколько минут с закрытыми глазами полулежал в кресле. Силы возвращались к нему. Теперь полковник был готов к разговору с Колдуэллом.
Колдуэлл любезно пригласил полковника сесть в кресло, угостил его сигарой. Фондерат видел ледяные, полные презрения и гнева глаза консула. Фондерат ждал, когда консул заговорит О событиях в Ново-Мариинске.
— Как вам нравятся Советы в Ново-Мариинске? Могу вас поздравить.
— Почему меня? — пожал плечами Фондерат. — Я не согласен.
— Советы — дело ваших рук! — Швырнул сигару в пепельницу. — Я желаю знать, как вы можете объяснить случившееся?
— Пожалуй, не смогу, слишком далеко отсюда. Гадать не стоит — не угадаем. Впрочем, там, очевидно, произошло то же, что в Охотске. Я думаю, что… — Но его прервал консул:
— Думать надо было раньше! Сейчас надо действовать! — Колдуэлл обвинял Фондерата, но не мог избавиться от мысли, что он в равной степени повинен в событиях на Чукотском полуострове, и это еще больше злило его. — Впрочем, вы, русские, совсем обленились, вы не можете действовать, и мне самому придется взяться за дело!
«А почему же ты молчишь о своем офицере из Американского легиона? — подумал Фондерат. — Усташкин должен был выполнять лишь приказания твоего агента. Вот и результат». При этой мысли полковнику стало легче. Половину груза он переложил на плечи консула.
— Очевидно, ваш хваленый начальник милиции не слушался советов нашего офицера.
— Не согласен, — пожал плечами Фондерат. — Усташкин преданный офицер, и я…
— Хорошо, хорошо. — Консул не хотел продолжать рискованный для него разговор. — Надо в Анадырском уезде навести порядок.
— Я к вашим услугам. — Фондерат тем самым уступал консулу руководящую роль. — Что нужно сделать?
— Мне нужны списки верных нам людей в Ново-Мариинске.
— Немедленно пришлю. Только трудно сказать, кто из них уцелел при перевороте.
— Не могли же большевики всех арестовать, — нерешительно проговорил консул и жестом удержал полковника в кресле.
Фондерат вновь дожал плечами. Колдуэлла раздражала эта манера полковника, и он грубовато продолжал:
— Прошу, полковник, позаботиться, чтобы во Владивостоке не знали о событиях в Анадырском уезде.
— Будет сделано, — наклонил голову Фондерат.
— Теперь вот о чем мы должны подумать, — более миролюбиво сказал Колдуэлл. — Как бы дальше ни развивались события в Ново-Мариинске, нам, вашим друзьям, кажется, что с открытием навигации на Чукотку необходимо послать боеспособный русский отряд.
— Согласен. — Фондерат был доволен поворотом разговора. — Очень разумный совет. Жаль, что мы раньше этого не сделали.
— Да, — согласился Колдуэлл. — Но все поправимо. Вооружение и снабжение отряда мы возьмем на себя.
— Мы найдем командира, — пообещал Фондерат.
Когда Колдуэлл остался один в кабинете, он долго курил, стараясь успокоиться. Черт знает, что со мной происходит, — подумал он. — Из-за каждого пустяка волноваться. Колдуэлл знал, что события в Ново-Мариинске могут принести много неприятностей. Вашингтон еще раз напомнил ему, что Чукотка должна быть сохранена для Штатов. Возможно, что со Стайном что-то случилось. Допустим, он убит большевиками. Тем хуже для них. Надо немедленно из Нома в Ново-Мариинск послать своего человека. Пусть все разведает…
В Номовское отделение Американского легиона был вызван Рудольф Рули, капитан в запасе. Низкорослый, с узкими глазами и низкой переносицей, он походил на одного из тех метисов, которые появились от смешанных браков европейцев с местными жителями. В кабинет командира Томаса он вошел, шаркая ногами, как человек, привыкший много ходить на лыжах.
— Хороший день, Рули, — приветствовал его Томас, не поднимаясь с кресла и протягивая руку через стол.
— Тебя с тем же, — ответил Рудольф и, взглянув на Томаса и Росса, добавил: — У вас такие лица, словно вы хотите мне вручить рождественский подарок.