— Да, это так, — еле слышно произнес агент Свенсона.
Звук исходил откуда-то изнутри этой непомерно большой туши. Оплывшее лицо было неподвижным и невыразительным. Стайн скользнул взглядом по узким щелкам глаз, по отвислой мокрой нижней губе. Может, он и правду говорит.
— Теперь все изменилось, — продолжал Свенсон. — Лампе готов выполнить любую нашу просьбу. Я хотел сказать — приказ. Не так ли, Лампе?
— Да, сэр, — подтвердил тем же утробным голосом Лампе.
На следующий день в отряд записалось еще семь человек. Стайн был недоволен. Тогда Малков решил пустить в ход, как он знал, безотказно действующий довод. Это произошло наутро после приезда в Усть-Белую Новикова.
Николай Федорович сидел за завтракам с Кабаном и Наливаем. Каюр Парфентьев куда-то ушел. Хозяин внес в каморку помятый медный самовар. Прислонившись к косяку двери, он с жадностью смотрел на куски сахару. Хозяину квартиры было всего лет сорок, но тяжелая работа, постоянное недоедание и заботы состарили его раньше времени. Морщины глубоко изрезали скуластое темное лицо, волосы поседели.
— Присаживайтесь с нами, — предложил Новиков. — Давно вы здесь, в Усть-Белой? Как звать-то?
— Никифором. — Хозяин качнулся от косяка, длинными пальцами с толстыми суставами осторожно взял кусочек сахару, поднес к лицу. — Давненько я его не кушал. — Помолчал. — Сам-то я с Гижиги, мальцом отец привез. Рыбачу. — Он вздохнул: — Плохая жизнь. Голодно. Жинка голосит, ребята совсем плохие.
Николай Федорович нацедил в кружку кипятку, долил побольше заварного и протянул Никифору:
— Пейте.
Тот молча принял кружку и, откусив крохотный кусочек сахару, стал шумно прихлебывать.
— Ты не удивляйся, Федорович, — заметил Кабан, — тут, считай, все так живут.
— Есть и трошки богаче, — сказал Наливай. — А есть и куркули. Везде одно и то же. Что да Украине, что тут.
— Надо, чтобы не было, — сердито ответил Новиков.
Такой нищеты, такой убогой жизни, таких голодных людей, свыкшихся со своим положением, он еще не видел. Он считал себя обязанным помочь им, облегчить их участь. Надо действовать и не тратить попусту времени.
Вот что, Афанасий, — окатился он к Кабану. — Сегодня же — собирай тех, кто понадежнее. Надо мне с людьми познакомиться, поговорить и…
Стук в дверь остановил Новикова. Кто-то, не спрашивая разрешения, вошел в квартиру.
— Где хозяин?
— Никифор, — позвала жена, — к тебе…
— Я здесь, — Никифор, обжигаясь, торопливо допил чай, а сахар спрятал в карман. Выйти он не успел. В двери появился одетый в кухлянку человек с торчащими черными усами и небольшой бородкой. Иней был на бровях и ресницах.
— О, черт, холодище, — проворчал он, обтирая рукой усы. — Пурга идет.
— Тебе чего? — спросил его Никифор.
— «Чего», «чего», — передразнив, рассердился вошедший. — Малков послал. Ты у него в долг брал товар?
— Брал, — угрюмо произнес Никифор. — Что господин Малков хочет…
— Он сказал, кто в отряд не записался, тот пусть немедля долги платит, сегодня платит.
— Да где же я возьму? — голос Никифора задрожал. Из-за переборки донесся испуганный вскрик его жены:
— Боже мой!
— Башка есть и думай ей, — предложил посыльный. — Думал, когда товар брал?
— Да я же… — Никифор не знал, что дальше сказать. Посыльный, видя, что его не приглашают выпить чаю, совсем рассердился:
— Балакать с тобой — напраслина. Ежели должен, то деньгу неси, а коли погодить хочешь, так господин Малков сказывал, кто в отряд пойдет, с того долги-то повременит спрашивать, а то, часом, и простит.
— Простит? — недоверчиво переспросил Никифор: — Долги простит?
— Эге! — Посыльный Малкова с любопытством рассматривал Новикова. Наконец он повернулся уходить и через плечо бросил Никифору: — Поспешай, Свенсон так же решил. Набегут людишки, и ты…
— Я сейчас, сейчас, — заторопился Никифор и ушел следом за посыльным.
— Вот как набирают себе воинство господа коммерсанты, — Кабан в сердцах выругался.
— В торговле Свенсон и Малков конкуренты, а тут — дружки, — заметил Наливай. — Ворон ворону глаз не выклюнет.
— Что же делать? — спросил Кабан: — У них оружие, товары, деньги. Большую власть они над человеком имеют. Видели, как Никифор побежал? Приручен.
— Бороться, — ответил Новиков. — Бороться.
— Чем? Вот этими пустыми? — Кабан вытянул перед собой руки. — С ними против винчестеров не попрешь.
— У нас есть оружие посильнее винтовок, — убежденно ответил Новиков. — Слово, правдивое большевистское слово.