— Большевик подстрекает вас убить.
— Кто-о? — Стайн зло оскалил зубы. — Меня?.. Арестуйте его.
Малков в сопровождении четырех вооруженных человек вышел из дому. Стайн следил издали.
Дьячков был на улице, когда показались Малков и его охрана. Никифор чутьем понял, что идут к нему, и бросился в квартиру.
— Малков с охраной сюда идут.
Кабан бросился к окну.
— Уже донесли! — Он обернулся. — Тебе, Николай Федорович, нельзя тут оставаться. Смело ты говорил, людей за душу потряс. За думку многие взялись. Спасибо, что толчок дал. Дальше мы сами наведем порядок.
— Может, все-таки не уезжать? — спросил новиков, заворачивая кисет и выбивая трубку.
— Малков на убийство пойдет, — быстро говорил Кабан. — Уезжать тебе надо.
— Верно, вам лучше уехать, — подтвердил Падерин. — Сейчас сила еще на их стороне.
Новиков понимал, что товарищи правы, но уезжать ему не хотелось. Отъезд мог походить на бегство. Об этом он и сказал.
— И мысли у вас такой быть не может, — возразил Падерин.
— Скорее, скорее! — торопил Кабан. — Они уже близко.
У него в руках оказался маузер. Парфентьев вскочил и хотел выбежать, но его за плечо схватил Кабан.
— Куда?
— Я… я… — Парфентьев боялся, что станет известно его предательство. Он же первый сказал Свенсону о старике.
— Гони в Марково. Новикова спасай. За него годовой ответишь, — торопил Кабан каюра. — В Марково возьмете продукты на дорогу до Ново-Мариинска.
Они выбежали из квартиры. Упряжка была за домом. Кабан обнял Новикова за плечи.
— Счастливо! — Он сунул в руку Николая Федоровича свой маузер. — Пригодятся на всякий случай.
Парфентьев поднял упряжку. Новиков сел на нарту, и каюр взмахнул остолом. Собаки рванули нарту с места и побежали. Парфентьев бросился на нарту и закричал на собак. В его голосе были страх и отчаяние.
Кабан, Падерин и Наливай, обойдя домик, столкнулись лицом к лицу с Малковым и его спутниками. Это было так неожиданно, что они невольно отпрянули, Малков быстро сунул руку в карман, судорожно схватился за рукоятку револьвера, но не выхватил его. Кабан, Наливай и Падерин стояли перед ним без оружия, мешая пройти.
— К кому в гости идете?
— С дороги! — выкрикнул Малков.
— Зачем же? — Падерин старался выиграть время, дать возможность Парфентьеву как можно дальше уйти от Усть-Белой. Наливай и Кабан стояли за ним, готовые на все.
И прежде чем Падерин успел задержать Малкова, тот оказался у двери и увидел удаляющуюся упряжку. Еще можно было различить, что на нарте сидят двое.
В руках Малкова оказался револьвер. Он прицелился, но Падерин ударил по руке. Пуля ушла в сторону от нарты. Взбешенный Малков выстрелил в Падерина. Коротко вскрикнув, тот опустился на снег. Кабан набросился на Малкова и, подмяв под себя, нашел руками его горло, но сдавить не успел. Удар прикладом, но голове — и Кабан безвольно ткнулся в ноги Падерина, который пытался, но не мог встать. Вокруг по снегу расползалось красное пятно. Наливай, не помня себя, выхватил револьвер у Малкова, но Наливая тоже схватили и связали.
На шум выбежал Дьячков. Он ринулся защищать Наливая, и его постигла та же участь. Малков выхватил у ближнего конвойного винчестер и выстрелил вслед нарте.
— Стреляйте! Стреляйте! — закричал он на своих охранников.
Залп следовал за залпом, но нарта продолжала уходить.
Попасть было трудно.
— Скорее готовьте нарты! Мы должны догнать большевика! — Он пнул зашевелившегося Кабана. — Всех этих под замок.
…Парфентьев охрип от крика на собак. Упряжка выбивалась из сил, а расстояние между ней и преследователями уменьшалось. Медленно, но верно их нагоняли четыре упряжки. Да разве могли собаки Парфентьева тягаться с сытыми, сильными собаками Малкова!
«Хоть бы пурга началась», — с тоской подумал Парфентьев и снова оглянулся. Упряжка была совсем близко.
Малков приказал не стрелять, уверенный, что возьмет Новикова живым. Николай Федорович сидел за спиной Парфентьева, лицом к преследователям, и наготове держал маузер. Он понимал, что это слабая защита. Что можно сделать одним маузером против десятка человек, вооруженных дальнобойными винчестерами?
— Гони, Парфентьев, гони! — сказал Новиков.
Парфентьева удивляло его спокойствие. Человеку грозит смерть. Каюр не понимал этого человека. Ему было тошно, что он выдал Новикова из-за трусости, из-за неверия.
Преследователи не жалели собак. По снежной равнине упряжки неслись легко и быстро. С серого неба шел серый рассеянный свет. Ветер обжигал лицо. Хриплое дыхание собак, короткий лай, крики каюров. Малков уже представлял, как его упряжка вплотную подойдет к нарте беглецов и он ударом сшибет большевика в снег, а затем встанет над ним, чтобы увидеть страх и мольбу в его глазах. Но пощады не будет. Он хищно смотрел вперед. Еще пять, десять минут погони — и большевик будет в его руках.