— Как мало? — взвизгнула Толстая Катька. — Ты что, идол каменный, не знаешь приказа ревкома?
— Приказ ревкома для русских. Я американец. — Его темное лицо было по-прежнему спокойно: — Будешь платить?
— Живодер, спекулянт! Отдай покупку! Я же тебе заплатила!
Она кричала, брызгая слюной. Маклярен взял деньги с прилавка и сунул их Толстой Катьке:
— Уходи!
— Отдай товар! — Толстая Катька орала во всю силу своих могучих легких. Ее голос был далеко слышен. К складу Маклярена, привлеченные криком кабатчицы, стали сходиться люди. Маклярен смотрел на Толстую Катьку мутными глазками, точно впервые ее видел, и попыхивал трубкой. Кабатчица продолжала орать. В двери склада появились любопытные. Маклярен с неожиданной ловкостью схватил ее за плечи, повернул лицом к двери и ударом колена вышвырнул из склада.
— Уби-и-и-и-л! — завопила, не поднимаясь, Толстая Катька, но окружающие хохотали. Убедившись, что ей никто не сочувствует, она с трудом поднялась и набросилась на любопытных:
— Чего гляделки уставили да ржете? Американец вон с вас по десять шкур снимает и новой власти не признает.
Слова Толстой Катьки согнали с лиц улыбки. Она продолжала:
— Ревком по справедливости решил, а он и знать его не хочет. Драли с нас шкуру и будут драть.
— С тебя содрать, еще сто останется, — сказал кто-то, но на его слова не обратили внимания. Несколько человек вошли к Маклярену в склад и тут же вернулись обескураженные:
— Толстая Катька права. Цены прежние.
— Да как же так? — раздались недоуменные голоса. — Выходит, ревком только пообещал. А зачем тогда Громова расстреливали?
— А другие купцы так же торгуют?
— Айда к другим! — Толстая Катька вошла в раж. Она уже была убеждена, что коммерсанты ее обижают и не хотят подчиниться приказу ревкома, который так заботился о ней. Толстая Катька забыла о поручении Бирича. Она размахивала руками. — Айда к русским купцам!
Толстая Катька побежала к складу Бесекерского.
Толпа ринулась за ней. Склад Бесекерского оказался закрытым. Кабатчица метнулась к складу Сукрышева. Тот тоже был на замке.
Людей охватила злоба на коммерсантов, обида за свое полуголодное существование, опасение, что их надежды на лучшую жизнь не оправдаются, Они метались от склада к складу, но все было закрыто, и тогда Толстая Катька повернула к ревкому. Очистив дорогу от Еремеева, рванула дверь в кабинет Мандрикова.
…Толстая Катька перевела дыхание. Мандриков видел, как посуровели лица его товарищей.
— Вы правду рассказали? — спросил Берзин кабатчицу.
— Вот крест. — Толстая Катька мелко перекрестила грудь, а стоявшие за ней закричали:
— Правда! Ваших законов американец не признает, Все по-старому. Опять голодать, а мы-то думали…
Толпа заволновалась. Мандриков сказал:
— Сейчас ревком примет меры. Прошу не расходиться. — И попросил Берзина: — Сейчас же надо пригласить Маклярена и всех остальных коммерсантов. — Стоявшей в двери Толстой Катьке он сказал: — Маклярен будет отвечать перед всеми. Выходите на улицу и ждите их.
Когда за кабатчицей закрылась дверь, Михаил Сергеевич быстро изложил встревоженным товарищам свой план, и они его одобрили. Гринчук предложил:
— А после при всех сожжем все это. — Он указал на судебные дела.
— Мы же все их не прочитали? — забеспокоился Клещин.
— А что толку? — Титову понравилось предложение Гринчука. — Все они одинаковы.
— Правильно, — поддержали остальные.
Мандриков не стал возражать. С улицы доносился гул нетерпеливо ожидавших людей. Берзин сказал Михаилу Сергеевичу:
— Ждут. Надо нам выйти, объяснить.
Мандриков во главе ревкомовцев вышел на крыльцо правления и увидел, что здесь собрались почти все жители Ново-Мариинска.
— Товарищи! Граждане! Сейчас стало, известно, что агент американской компании Свенсона не подчинился приказу ревкома и продолжает торговать по спекулятивным ценам, бессердечно драть втридорога.
Толпа заволновалась. Послышались крики. Мандриков увидел, что к правлению подходят Бирич, Бесекерский, Сукрышев и другие торговцы.
Михаил Сергеевич продолжал:
— Революционный комитет стоит на страже трудового и бедного люда и никому не позволит наживаться на его голоде и нищете. Ревком постановил, чтобы товары продавались по тем же ценам, что и в России, не выше тех, которые здесь были до приезда Громова. И стоимость рубля сравнять со стоимостью доллара.
— Американец не согласен! — крикнул Смирнов.
Он на голову возвышался над толпой. Мандриков узнал его и подумал, что надо поговорить с этим человеком, узнать от него о купце Караеве и о положении в районе мыса Дежнева.