— Да что же произошло? Ну, говори!
Мохов развел руками:
— Уж не знаю, что и говорить. Берзин сам скажет. — Антон открыл дверь в комнату, где заседала следственная комиссия ревкома.
За небольшим столом с плюшевой бордовой скатертью, конфискованной из квартиры Громова, сидели Берзин и Тренев. Титов примостился сбоку. Закинув ногу на ногу и обхватив колени руками, он внимательно слушал. В маленькой комнате с темными стенами и единственным оконцем, забранным решеткой, было сумрачно. Желтоватый свет керосиновой лампы бессильно боролся с серой мглой, сочившейся из затепленного снегом оконца.
Перед столом сидел Струков. Мандрикова удивило, что начальник милиции улыбался. Еще больше его озадачило приветствие Струкова. Колчаковец, встал и протянул ему руку.
— Здравствуйте, товарищ Мандриков. Наконец-то…
— Сядьте! — резко приказал Берзин, и Струков, улыбнувшись, сел.
— Что это все значит? — Мандриков не скрывал своего удивления.
— Товарищ Мохов, уведите Струкова, — сказал Берзин. У членов комиссии вид был озадаченный, Тренев, подбирая за уши длинные жирные волосы, посматривал на Берзина. Титов тоже перевел взгляд на председателя следственной комиссии. Август вскочил на ноги. На впалых щеках — болезненный румянец.
— Струков не Струков!
— А кто же? — Мандриков еще ничего не понимал.
Берзин криво усмехнулся:
— Едва ли поверишь. История для романа. Час назад я приказал ввести Струкова. Мы решили его допросить последним.
— Ну и что? — поторопил Мандриков.
И Август Мартынович рассказал.
…Струков переступил порог и прикрыл глаза. После темной камеры свет в комнате следственной комиссии Казался резким.
— Здравствуйте, товарищи! — поздоровался Струков.
Начальник милиции стоял перед ними маленький, обросший. — На левой щеке щетина была меньше, чем на правой, и это придавало лицу Струкова странное выражение. Берзину казалось, что перед ним стоит человек с двумя лицами. Август вспомнил, что Струкова арестовали в тот момент, когда он брился.
— Здесь нет ваших товарищей! — гневно оборвал Струкова Берзин.
— Я понимаю, что вам будет трудно поверить мне, но я не оговорился, назвав вас товарищами. — Серые умные глаза Струкова смотрели в упор.
— Прекратите разговоры и садитесь! — Берзин указал на табуретку.
Струков подошел к ней, но не сел.
— Разрешите обратиться с просьбой. Единственной.
— О чем? — Берзин, устав от трехдневного допроса Громова, Суздалева и Толстихина, был раздражен.
— Достаньте вот отсюда мои настоящие документы, — Струков отвернул левый лацкан френча. — Здесь они зашиты.
Берзин кивнул Мохову:
— Проверь.
Струков передал френч Мохову, а сам опустился на табуретку. Маленькие тонкие руки спокойно лежали на коленях, но только внимательный взгляд мог бы заметить, как по ним пробежала нервная дрожь. Все следили за руками Антона. Он распорол лацкан и достал продолговатый пакетик в пергаменте. В глазах Струкова промелькнуло удовлетворение, когда он увидел, какое впечатление произвел на членов комиссии пакет. Не то еще с вами будет, подумал он злорадно, когда вы прочтете и, конечно, поверите. А потом я за все с вами рассчитаюсь.
У Струкова за дни неожиданного заключения созрел план. Арест, переворот в Ново-Мариинске, заключение — все это вначале ошеломило его. Первые дни Струков метался по камере и проклинал всех — Фондерата, Колдуэлла, Громова и всех, с кем имел тут дело. Он, как Громов и другие колчаковцы, надеялся, что его освободят Перепечко и Бирич со своим отрядом. На американцев Струков не рассчитывал. Стайн и Свенсон слишком далеко, да они вряд ли стали бы портить отношения с новой властью из-за нескольких колчаковцев, с властью, которая, кажется, обладает силой.
Из разговоров часовых он узнал, что никто ревкому не сопротивлялся. Под арестом находились те, кто избивал шахтеров и чукчей, посаженных за долги.
Струкова держали отдельно от Громова и других колчаковцев. К допросу он решил предъявить ревкомовцам документы, которыми его так предусмотрительно снабдил Фондерат, и втереться в доверие к большевикам. Дальше будет видно. А пока он должен обязательно выиграть. В противном случае он проиграет жизнь.
Берзин читал его документы и не верил своим глазам. Струков, оказывается, врач, бежавший от колчаковцев из Екатеринбурга. Он член подпольной большевистской организации. Документы не вызывали сомнения. Они были подлинные. Но как же этот Струков мог оказаться начальником колчаковской милиции? Почему он приехал в Ново-Мариинск и об этом ничего не знает товарищ Роман?