— Это очевидно, — кивнула Бильге. — Но я вот не понимаю, неужели мы — единственные, кто это заметил? Почему все остальные об этом молчат?
— Просто делают, что им велят. Так или иначе, мы сражаемся за свою свободу. Зачем вообще задавать какие-либо вопросы?
— Потому что это очевидный фарс. Это никакая не реальная война.
— Скорее всего, да, — согласился я. — Но должно ли это быть важным для нас?
— Я не привыкла слепо выполнять указания.
— Сколько ты служила в армии? — спросил я.
— Полтора года.
— И тебя не научили дисциплине?
— Нет.
Я промолчал…
Здешняя природа, как по мне, была воистину прекрасной; столько зелени я не видел ни разу за всю свою жизнь; всё это напоминало старые иллюстрации из учебника по истории. Хотя, сейчас уже стемнело и ни черта не видно.
— Здесь хорошо, — сказал я.
— Уж получше, чем на Земле, — ворчливо поддержала меня Бильге.
— Ну… когда-то и на Земле было довольно приятно.
— Это несколько столетий назад, наверное, да? — усмехнулась она.
Я задумался над тем, что Земля когда-то действительно была совершенно иной; учебники по истории говорили о мировой войне, которая погубила планету.
— Думаю, мы неплохо погуляли, — сказала Бильге. — Полезно иногда побывать на свежем воздухе.
«Заяц» был готов, мы оторвали себе по куску и принялись за ночной ужин.
— Ну и как? — спросил я.
— Нормально, есть можно, — ответила Бильге, жуя. — Жаль только, что без соли.
После такого муторного дня мы наконец-то поели в спокойной обстановке.
После ужина мы легли возле костра; просто так, прямо в костюмах — их строение действительно позволяло лежать с комфортом, а капюшон раздувался и поддерживал голову, как подушка. Капюшон можно было даже стянуть ниже, чтобы использовать в качестве маски для сна — на случай, если солнце взойдёт; а оно взойдёт — мы находились на восточном побережье.
— Так что, Бильге, пойдёшь утром на битву? — спросил я.
— Ты же не отстанешь.
— Я считаю, что ты должна сама решить.
— Я вижу насколько тебе это важно. Раз уж ты такой путь проделал — пожалуй, я попробую ещё раз. Как минимум сегодня.
Я был рад, что она одумалась; возможно, что ещё не всё потеряно — мы сможем вернуться на Землю, станем свободными людьми. Дуанте спасёт свою сестру, а Бильге, возможно, вернётся к своим родителям.
— Только дай мне одно обещание, — сказала она.
— Какое?
— Никому ни слова о том, что я пыталась с тобой сделать в пещере.
— Ни в коем случае, — кивнул я.
Внезапно я вспомнил наш поход в пещеру за день до того, как она попыталась меня изнасиловать.
— Помнишь, когда мы ходили в пещеры после четвёртой битвы? — спросил я после недолгого молчания.
— Ну и?
— Я помню, что ты говорила с кем-то в пещере. Кто это был?
— Да, я говорила со своим… — Она замолкла.
— «Со своим»? — спросил я.
— Не бери в голову.
— Воображаемый друг, что ли?
— Можно и так сказать.
Я помолчал некоторое время, но всё же решил принять такой ответ — уже было поздно и надо было поскорее заснуть.
— Что ж, ладно. Тогда спокойной ночи, Бильге.
— Спокойной ночи, Келвин, — сказала она почти ласковым голосом.
Наступило утро. Я резко проснулся — что-то вроде внутреннего будильника. Несмотря на это, я не особо выспался; сегодня мы должны были встать пораньше. Я снял маску для сна и охренел от яркости света, когда её снял, — со стороны моря светило солнце.
— Утро, блядь, доброе, ебучее, — раздражённо проворчала Бильге в поэтической манере; видимо, она забыла натянуть маску и проснулась просто от рассвета. Она жарила яичницу на камнях возле костра.
— Чего? — спросил я. — Где ты взяла яйца?
— Выкопала из песка, — ответила Бильге. — Пиздец у меня голова болит.
— У меня тоже болит, — сказал я. — Это, типа, черепашьи яйца?
— Да фиг знает, чьи они.
Нам нельзя было спать — через полчаса битва, а мы почти в полусотни милях от поля боя.
— Мне нужно вызвать Дуанте, — сказал я.
— Давай уже.
Я достал и включил рацию. Тут же я услышал Дуанте.
— Доброе утро, Келвин, включи свой датчик, — сказал он; его голос был слегка искажён радиосвязью и звучал довольно мерзко для раннего утра.
Я тут же открыл интерфейс своей брони и включил датчик; через него нас должны были отследить.
— Ты отыскал Бильге? — спросил Дуанте.
— Да, она со мной, — ответил я.
— Хорошо. — Он даже не стал спрашивать, согласна ли она идти в бой; будто бы это было и так очевидно.