В коридоре стоял Говард и курил сигарету; как раз возле таблички со знаком «Не курить!».
— Откуда у тебя сигарета? — поинтересовался я.
— Стрельнул у соседки, — ответил он.
— У какой соседки?
— Ну, там, утка из номера почти у самой лестницы; она уже ушла.
— В каком смысле «утка»?
— В прямом смысле! Не заёбывай!
«Утка… ах, да». Странно, ни разу ещё в этом городе не видел уток.
— Симпатичная хоть? — поинтересовался я. — Ну, утка.
— Да заткнись ты, — огрызнулся он; меня опять это чуть не взбесило, но я постарался сохранить хладнокровие.
— Почему ты всё время меня презираешь? — спросил я.
— Я не презираю. Просто… — Говард остановился и вздохнул. — Просто ты, сука, меня бесишь своей рожей!
— Может, давай мир? Хочешь — побей меня ещё раз.
— Да я уже знаю, что тебя бесполезно бить; на тебе всё заживает как на собаке. А у меня до сих пор лицо опухшее с того раза.
Я посмотрел на Говарда: у него были мелкие синяки, но я бы не сказал, что его лицо было опухшим.
— Мне кажется, твоё лицо уже зажило, — подметил я. — Чутка синяки есть, но уже более-менее.
— Понимаешь, тут дело не только в этом. Меня избила твоя подруга. И с тех пор я много думал о жизни.
— Хочешь сказать, она направила тебя на путь просветления?
— И не только она, знаешь ли, — сказал Говард; возможно, он говорил о Дуанте или ещё ком-то.
— Слушай, Говард, хочу задать тебе вопрос.
— Ну, давай, задавай.
— Я выгляжу как гей?
Говард осмотрел меня с ног до головы, а затем сказал:
— Ты — самый гейский гей из всех геев, что я когда-либо видел.
— Серьёзно? — удивился я.
— Да.
И тут из номера вылетела Бильге, которая уже успела одеться; на ней была белая футболка и серые шорты — у неё действительно было довольно солидное тело, но, в целом, она выглядела как-то даже обычно. И с чего я взял, что у неё телосложение мужское? Наверное, из-за брони и роста.
— Не пизди, сука! Он — нормальный парень! — завопила она.
«Серьёзно? — подумал я. — Сама же меня назвала геем, а теперь сама же и защищает? В чём смысл?». Видимо, ей просто по нраву ссориться с Говардом.
— О, смотрите-ка, снова пришла защищать свою подругу, лесбияночка? Опять разобьёшь мне ебало? — сказал с издёвкой Говард. — Ну, давай — мне насрать.
— А ну забери свои слова назад, а то я тебе сейчас как уебу! — крикнула Бильге.
— Ну, давай, уеби.
— Ну, вот сейчас и уебу.
— Давай! Не тяни!
Бильге подошла к Говарду — тот, сохраняя спокойствие, затянулся сигаретой и пустил ей в лицо дым, после чего засунул сигарету в рот и проглотил; довольно странный способ избавиться от сигареты. Бильге стояла и злилась, но, через какое-то время, успокоилась и, закрыв глаза, начала яро нюхать сигаретный дым.
— М-м-м. Заебись, — сказала она.
Я подошёл к Бильге.
— Любишь заниматься пассивным курением?
— Начинаю понемногу, — ответила она, а затем вновь открыла глаза.
Говард выдал ей кривую улыбку; однако в этой улыбке не читалось ни грамма страха или доброжелательности.
— Вы, ребята, ебанутые, — сказал Говард.
— Ну и что?! — спросила Бильге.
— А то, что вам не стоит общаться с моей сестрой.
— А что ты нам сделаешь, если мы пообщаемся с твоей сестрой?!
— Ничего, но знайте — я не одобряю.
— Ох, как страшно; «не одобряет» он, — саркастически завопила Бильге. — Пиздец, как же так!? Пожалуйста, одобри!
— А вот и не одобрю.
— Нет, серьёзно, — сказала она, резко сменив тон. — Одобри, пожалуйста.
«Она и вправду хочет одобрения от Говарда на общение с его сестрой? Что она опять несёт?».
— Я больше не стану играть с вами в игры, — объявил Говард. — До свидания.
Он ушёл обратно к себе в номер; Бильге подошла ко мне и прошептала:
— Интересно, он спит со своей сестрой в одном номере? Попахивает инцестом.
— Вряд ли, — ответил я. — Она, наверное, в одном номере с Чандрой.
— Та индианка что ли?
— Ну, да, она же общается с Хэйли.
— Что за Хэйли?
Я, молча, посмотрел на Бильге с недоумением.
— Да я ни у кого имена не знаю, — сказала она. — Что ты на меня так смотришь? — Она секунду подумала и нахмурилась. — Хэйли — это и есть сестра Говарда, да?