— Да, я это заметил: я даже забыл о том, что я воскреситель.
— Ну, раз ты здесь — всё в порядке. И не волнуйся — память вернётся; постепенно.
— Посмотрим.
— Помнишь, в чём заключается суть нашей миссии?
— Нет, но меня это почему-то очень тревожит.
— Не волнуйся; пройдём со мной. — Серхан встал из-за стола. — Когда-то я тебе уже объяснял, но объясню ещё раз — заодно, ты немного восстановишь память.
Отец подошёл к двери, которая находилась в левой части комнаты, и дёрнул за ручку; в открывшемся помещении было темно.
— Здесь, — промолвил он. — Заходи.
Я вошёл внутрь; посреди комнаты стоял шар — это был голографический проектор. Отец подошёл и включил его; передо мной появилось изображение Земли. Она выглядела очень красочной и необычайно зелёной. Необычайно зелёной.
— Это Земля, — рассказывает отец, — до того, как она стала такой, какой является сейчас.
— Наша планета… на неё ведь напали, верно? — спросил я. — Это было где-то почти пятьсот лет назад.
Отец кивнул и нажал на кнопку у проектора; шар начал показывать, как несколько колоссальных по размеру боевых кораблей слетелись на планету, как стервятники, и принялись летать в её атмосфере, медленно разрушая и выжигая поверхность. Земля под их гнётом начала постепенно становиться более оранжевой и безжизненной.
— Агрессивная инопланетная раса, — пояснил отец. — Мы условно назвали их «интерфекторцами». Они разорили нашу планету и почти её уничтожили; никто до сих пор не знает их истинных намерений. Мы совершенно не были к ним готовы и были в крайне отчаянном положении; по всей логике, мы должны были умереть.
— Как лесной муравейник, уничтоженный людьми?
— Почти верное сравнение, за исключением одного момента, — сказал отец и опять нажал на кнопку. — Нас спасла другая инопланетная раса.
И тут на голограмме прилетели другие корабли и начали сражение с кораблями интерфекторцев.
— Мы зовём их «сальваторцы», — сказал отец. — Если что, это лишь латинские наименования; никто до сих пор не знает, как звали обе эти расы. Некоторые считают, что они вообще не воспринимают имена как явление; некоторые считают, что это разные организации одной и той же расы.
— Я так понимаю, предположений много.
— Да, — кивнул отец. — Однако когда интерфекторцы сбежали, сальваторцы спустились к нам с небес и попытались изучить наш язык.
— Они что-то нам сказали?
— Почти пятьсот лет прошло, но информация сохранилась; её держали здесь на Земле, в Старом Риме. Для надёжности её высекли на камнях Колизея, с расчётом на множество языков. К сожалению, сальваторцы покинули нас после того, как передали нам эту информацию.
— Что за информацию они передали?
— Они пророчили нам, что интерфекторцы вернутся на Землю через, примерно, пятьсот лет; плюс-минус три года. И как раз почти три года назад к нам начал поступать сигнал — кто-то вошёл в наш сектор галактики и направляется в нашу сторону.
— Это они?
— Скорее всего, да, Келвин; за пятьсот лет Земля не наблюдала ни одного несанкционированного корабля в нашем секторе.
— А у нас есть план, как от них отбиться?
— Как я уже говорил, когда сальваторцы улетели, они оставили нам своё благословение и установили для землян пророчество.
— Пророчество? По-моему, я начинаю вспоминать.
— Пророчество гласит, что, незадолго до возвращения интерфекторцев, должен появиться отряд обыкновенных наёмников, возглавляемых бывшим гладиатором; в ключевой момент, отряд должен переломить ход сражения за Землю в пользу землян. Для того чтобы этот отряд появился, нужно было сделать так, чтобы их лидер как-то проявил себя; нужно было поместить рабов в почти невозможную для выживания ситуацию — именно таким образом должен появиться отчаянный человек, способный совершить невозможное.
— И вы это делали с обычными людьми? Делали из них рабов и бросали умирать на Хакензе против зверолюдей?
— Да, мы прибегали к этому методу последние полгода, — подтвердил Серхан, — и ты, Келвин, был нашим агентом; ты следил за гладиаторами, чтобы найти избранного.
— А у вас не возникало мысли, что возможно вся эта история с пришельцами — это просто легенда?
— Факт остаётся фактом — наша планета раньше выглядела иначе и не была на половину выжженной пустыней, какой является сейчас. Это подтверждают множество сохранённых исторических документов.