— Не надо… п-прекрати… — тихо выдавливала я; всё было без толку — он меня даже не слышал.
— Келвин! Прекрати! — неожиданно крикнул Кусрам. «Чего же он так долго молчал?». Видимо, его это тоже застало врасплох.
Келвин остановился.
— Что на тебя нашло?! — спросил Кусрам.
— Нечего с ней цацкаться, — сказал Келвин. — Так ей и надо.
Я совсем не ожидала этого от Келвина. Надо бы вернуться в прошлое, но это было так неожиданно, что я не успела установить контрольную точку; я не могла вернуться назад и отомстить.
— Как ты посмел, Келвин? — спросила я.
— Давай, возвращайся во времени, — приказал он.
— Я не могу.
— Я так и думал, — сказал Кел, после чего ещё раз пнул меня со всей дури по животу.
— Ох-хох-хо… — еле выдавила я от боли.
Я лежала в позе зародыша на деревянном паркете гостиной; весь пол возле меня был измазан в моей крови. Я плакала и дрожала; всё тело ныло от боли.
Кусрам присел рядом со мной.
— Бедная девочка, — тихо прошептал он, а затем закричал: — Ты совсем охуел, Келвин?! Она же твоя сестра!
Келвин полностью проигнорировал Кусрама, спокойно присев на диван, рядом с Говардом и Друли, а затем начал переключать каналы; по телевизору шла какая-то детская передача. Почему-то он остановился на ней; маленькие дети-котята веселились с маскотом в костюме крокодила и пели весёлую песенку:
Ла-ла-ла!
Кто мой самый лучший друг?
Это Зоки крокодил.
Он сегодня приходил,
Чтобы веселить наш круг.
— Мне так больно, — еле промычала я сквозь слёзы.
Кусрам смотрел на меня — у него тоже начали течь слёзы; он продолжал сидеть рядом со мной…
Котёночек.
Глава двадцатая. Бильге
Когда я наконец-то смогла встать, я сразу отправилась в ванную комнату. Меня поддерживал Кусрам на своём плече.
Подойдя к зеркалу, я наконец-то увидела себя. Моё лицо — оно было разбито, полностью окровавлено. Бровь и губы были рассечены. Я сплюнула кровь в раковину, а затем всмотрелась в эту густую красную жижу — в ней что-то лежало. Это было несколько моих зубов.
— Вот чёрт, — тихо прошамкала я.
Кусрам стоял рядом со мной.
— Что такое? — спросил он.
— Мои зубы… — У меня непроизвольно потекли слёзы.
— Не волнуйся, Бильге, если захочешь — я оплачу тебе стоматолога, — сказал Кусрам. — И даже пластического хирурга, если захочешь.
— Да что же это такое? — прошептала я, стараясь сохранить хладнокровие.
— Он поплатится за это — я обещаю.
— Почему он так со мной поступил?
— Иногда человек оказывается не таким, каким кажется на первый взгляд.
— Но я же знакома с ним с детства. Он никогда так не поступал со мной.
— Сколько ты с ним не виделась? — поинтересовался Кусрам.
— До того, как встретила его на прошлой неделе? Два года.
— Ну, за два года человек может измениться.
— Н-но ведь все эти две недели он был вполне обычным… разве что… он начал вспоминать.
— «Вспоминать»?
— Вспоминать последние два года.
Кусрам пожал плечами.
— Почему он должен вспоминать?
— Потому что он потерял память, — пояснила я. — А сейчас память к нему начала возвращаться.
— Келвин потерял память?
— Поверь мне на слово. Он забыл даже, что я — его сестра.
— То есть, ты хочешь сказать, что он потерял память, а теперь начал вспоминать и воспоминания последних двух лет сделали его таким жестоким?
— Я-я не знаю, что с ним происходит, но это явно связано с тем, что происходило последние два года; он был абсолютно нормальным два года назад и последние две недели.
— Мы это обязательно выясним, Бильге, но потом; дай я, для начала, обработаю твои раны.
Он достал аптечку из кабинки. Я промыла лицо и прополоскала рот, а затем присела на закрытый унитаз, как на стул; Кусрам встал рядом и начал обрабатывать мои раны.
Дав мне обезболивающее, он продезинфицировал мои раны антисептиком; он достал иглу и начал зашивать мою рассечённую губу и бровь. Я пыхтела от боли и морщилась. Когда он закончил налаживать швы, он ещё раз вытер мои раны марлевой салфеткой и приклеил несколько хирургических пластырей; всё это заняло порядка десяти минут.
— Готово, — объявил Кусрам.
— Как я выгляжу?
— Сама посмотри.
Я подошла к зеркалу и была поражена — это действительно настоящая профессиональная работа. Надо признать, Кусрам уже второй раз удивляет меня в этом плане. Я бы даже сказала, что в другом мире, где живут одни мумии, меня можно было бы даже на обложку глянцевого журнала поставить.