– Одежду надо просушить, а то заболеешь…
– Простудой что ли? – усмехнулась девушка и выпрямившись начала составлять книги на полку. – Не самое страшное, что со мной может случится.
– Сними хотя бы свитер и брось на батарею, – настаивал Альберт.
– Слушай выключи папочку. Знала бы что ты такой зануда, не стала бы «пожарку» включать! – притворно сердито вспылила она.
– Это ты? – удивился он. – Я не поблагодарил тебя сразу, а ты уже дважды спасла меня.
Девушка демонстративно проигнорировала эти слова и закончив составлять книги молча отошла в сторону.
– Спасибо, – осёкся вдруг Альберт, – а я даже имени твоего не знаю.
Тут она удивлённо обернулась.
– То есть как не знаешь? – ошарашенно спросила она, с ухмылкой. – Хочешь сказать, что не знаешь меня?
Альберт пристально уставился на неё. Они знакомы? Девушка подошла ближе пытаясь заглянуть глубже ему в глаза, словно пытаясь найти воспоминания о себе у Альберта в голове.
– Ты не шутишь? – спросила она, видя его пустой взгляд.
– Я не помню тебя. Я вообще ничего не помню. Очнулся в снегу, там во дворе, – кивнул он в сторону входа в парадную, – что было до этого не знаю.
Безнадёжно опустил голову Альберт.
– Мдааа, – протянула девушка, – что же у вас там случилось?
– Где там? Ты, о чем? – вздрогнул вдруг он.
– В квартире, – растерянно произнесла обескураженная девушка.
– В какой квартире? – продолжал допытываться Альберт.
– В твоей, в которой ты жил. Не помнишь?
– Нет. Но может если окажусь там вспомню? – предположил он, понимая, что это быть может единственная зацепка. – Ты можешь меня туда отвести?
– Уверен, что хочешь этого? –загадочно спросила девушка
Альберт не был уверен не в чем, особенно после такого вопроса. Одно он понимал, произошло что-то плохое, ужасное и непоправимое, что-то чего он не помнил, но должен был вспомнить. И ответы стоило начать искать как можно быстрее и с того самого места где всё началось.
– Уверен.
– Тогда пойдём, – пожала она плечом и шагнула на выход прихватив с собой фонарик.
Альберт решительно последовал за ней. Не задерживаясь в промерзшем холле мрачной парадной, обогнув обломки дрона, они отправились к лестнице. Консьерж, недовольно бормотав что-то под нос, продолжал возится с входной дверью, заваривая щели сварочным аппаратом. Не замеченными для него, они, осторожно ступая, по выщербленным гусеницами скользким ступеням поднялись на площадку этажа выше. Замыкание лишило электричества не только парадную. Но здесь хотя бы горело аварийное освещение. В тусклом свете дежурной неоновой лампы, миновав порушенные перила и приставленное к колонне ружьё, они продолжили путь вверх.
Наконец поднявшись на второй этаж Альберт сумел отдохнуть и перевести дух. Жестом остановив девушку, он прислонился к стене. Тяжёлое и частое дыхание со свистом наполняло лёгкие. Ещё один этаж он не осилит.
– Ещё далеко? – натужно наконец выдавил Альберт.
Луч фонаря в руках девушки скользнул во мрак коридора.
– Нам туда, – прошептала девушка, словно боясь пробудить кого-то опасного, притаившегося в темноте.
«Хорошо хоть не вверх,» – подумал он, отрываясь с трудом от стены.
– Может скажешь всё-таки, как тебя зовут? – так же тихо спросил её Альберт. – А то неудобно как-то…
– Жанна, – уже обычным тоном, твёрдо сказала она, – ничего не вспоминается?
Альберт промолчал, отрицательно качнув головой. Снисходительно взглянув на него, Жанна двинулась дальше.
– Ружьё у Карлыча взяла? – скромно поинтересовался он, трогаясь следом.
– Да. Потом верну. Не до того сейчас, – бросила через плечо девушка деловито шагая во тьму.
Длинный извилистый коридор едва освещался редкими тусклыми лампами аварийной системы, указывающими путь для эвакуации в случае пожара. Загореться здесь могло многое, начиная с проводов, которые опутывали все стены от пола до потолка и оттуда свисали беспорядочными клубками. Заканчивая старой мебелью и прочей бытовой утварью, отслужившей в быту, но так и не выброшенной в утиль. Влажный, прохладный воздух был вязким, словно кисель, от сотен запахов исходящих из каждой двери и перепутывающихся в неприятное месиво. Сами стены впитали в себя ароматы жизнедеятельности людей, населяющих этот дом уже больше века. Люди здесь были повсюду, за каждой стеной. Запертые в своих комнатушках. Они невольные узники в собственном доме, ставшим для них тюрьмой, до конца карантина.
Разделённый на секции коридор расходился в стороны небольшими отсеками, за ними шли жилые блоки с длинной вереницей железных дверей. Их автоматические запоры и держали людей взаперти, оставляя для связи лишь панель домофона с видеоглазком.