Целый день Калмерс плакал и молился. Село солнце, и в комнате стало темно. Священник медленно, словно под бременем тяжкой ноши, поднялся из-за стола, положил памфлет в карман и бросил в огонь циркуляр епископа.
Дворяне из Корби доставили новую брошюру Джастина на север — в Питерборо, Лестер и Ноттингем. В Дерби, что западнее Ноттингема, отец девятерых детей прочел памфлет своей семье за ужином. Он произнес благодарственную молитву за родителей Джастина, воспитавших такого благородного и честного сына, и попросил Господа укрепить в вере его собственных детей.
Памфлеты отправились и на юг, в Лондон и Кентербери. Отсюда их повезли дальше, на юго-запад — в Бристоль, Эксетер и Плимут. В Эденфорде, маленьком городке на реке Экс, нотариус Эмброуз Дадли внимательно изучил каждое слово в запрещенной книге. Он пометил несколько характерных для автора фраз и, аккуратно сложив брошюру, сунул ее в свою Библию.
В Англии почти не осталось уголка, куда бы не попал памфлет Джастина: его читали матросы из Портсмута, свечники из Суиндона, адвокаты из Ипсуича и школьный учитель из Ковентри.
Юный посыльный Лода в Нортхэмптоне был первым, кто раздобыл для своего хозяина новое сочинение Джастина. Памятуя о наказе, юноша немедленно доставил памфлет в резиденцию епископа в Лондоне.
Собравшись с духом, молодой человек вручил опасную находку епископу. От своих товарищей он уже знал, в какую ярость приходит Вильям Лод при виде запрещенных книг. Но случившееся превзошло все его ожидания.
Епископ взял памфлет, наградил посыльного шиллингом[36] за прилежную работу и отпустил его. Лод хотел прочесть брошюру в одиночестве. Чувствуя некоторое разочарование из-за того, что ему не удалось лицезреть его светлость в гневе, юноша выскользнул в коридор, неплотно закрыв дверь. Он собирался понаблюдать за происходящим.
Епископ тяжело опустился в стоящее у камина кресло и погрузился в чтение. Он сидел тихо и неподвижно: не кричал, не швырялся разными предметами, не топал ногами. Посыльному было видно, как ритмично вздымается его грудь.
Потеряв всякую надежду, юноша хотел было уйти и вдруг увидел, как епископ выдернул из книги страницу, разорвал надвое и сунул в рот, а затем медленно, с мрачной решимостью разжевав бумагу, проглотил ее. И вновь вырвал лист и вновь начал жевать. Он жевал и глотал без остановки, страницу за страницей. Лицо Вильяма Лода побагровело, на лбу выступили крупные капли пота.
Гробовую тишину нарушал лишь хруст рвущейся бумаги и жуткие утробные звуки, издаваемые епископом, когда он глотал очередную страницу. Он разделался с памфлетом за несколько минут. Затем уставился на огонь… Его лицо все еще было красным и мокрым. И вдруг откуда-то, из самых недр его груди, вырвалось грозное ворчание. Постепенно оно стало членораздельным: «Буду нападать на них, как лишенная детей медведица, и раздирать вместилище сердца их, и поедать их там, как львица; полевые звери будут терзать их»[37].
Глава 6
Морган-холл — роскошное поместье Морганов, ставшее яблоком раздора двух поколений, — был построен в елизаветинскую эпоху. Особняк возвели в соответствии со вкусами владельца-мореплавателя. Деньги на строительство будущий хозяин дома добыл грабежом испанских кораблей (морское пиратство поощрялось королевой). Новое поколение Морганов, которое куда больше интересовали богатство и положение в обществе, стремилось переделать особняк под себя.
Здание построил в 1590 году один из героев английского флота — адмирал Амос Бронсон Морган. Сын кораблестроителя из Плимута, он был человеком необычным, всю жизнь занимался самообразованием и слыл заядлым книгочеем. Его считали непревзойденным специалистом в области кораблестроения и знатоком древнегреческой литературы.
Столь обширными познаниями Амос Морган был обязан своему отцу. Чему-то Морган-старший научил сына сам, остальное Амос освоил вопреки (или благодаря) его запретам.
Эдвард Морган добился успеха без чьей-либо помощи или поддержки. Чтение книг он считал пустой тратой времени. Он не пускал Амоса в школу, полагая, что всему научит сына сам. Мальчик осваивал арифметику, складывая цены поставляемых материалов и суммы в ведомостях на выплату зарплаты рабочим, а высшей математикой занимался, рассчитывая плавучесть судов. Решение проблем по распределению мест в доках заменяло ему уроки логики. Вместо букваря он читал подшивки заказов на изготовление продукции, графики поставок древесины и товарные накладные. Когда Амосу исполнилось пятнадцать, он знал о судостроении все.