Отодвинув плошку с обычным красным кадмием, Анна сломала сургучную печать на горлышке бутыли, соскоблила остатки приставшего к отверстию сургуча, слегка обмакнула тонкую кисточку из конского волоса в сосуд и бережно поднесла ее к груди святой Агаты.
Невесть откуда прозвучало ее имя. Она узнала голос Лоренцо. «Анна!» – пронеслось по долине. Она устремилась из дома в сад, окруженный темно-зелеными колоннами кипарисов. Под ними толпились слуги и их дети, привлеченные приближающейся музыкой.
– Viva! Viva! – кричали они.
Охваченная нетерпением, Анна поспешила на звуки флейты. Зов Лоренцо продолжал звенеть в ушах. Добежала до кипарисов, отгораживающих сад от оливковой рощи с южной стороны, и увидела обоих – Лоренцо и Пия Второго – внизу, у реки, среди многочисленной свиты. Вот бы подхватить общие приветственные крики, но нельзя вести себя неподобающим образом. Подняв руку, плавно повела ею из стороны в сторону. Папа Римский восседал в обитом парчой паланкине. Вокруг – кардиналы и гвардейцы. Разноцветье одежд, мулы и лошади с пышными плюмажами. Различив на холме жену, Лоренцо низко склонился, зачерпнул пригоршню песка и посыпал им голову. Желто-красные кусты сиротамиуса создавали изумительный естественный фон для пестрых нарядов. Анна едва сдержалась, чтобы не броситься вслед за ребятней к папскому кортежу, но заставила себя остаться на месте и с величавой учтивостью ожидать посетителей, как и следует хозяйке-баронессе.
Пастух Андрополус, стоя среди овец, изо всех сил выкрикивал приветствия.
Навстречу процессии торопливо трусил на осле приходской священник. Стояло раннее утро. Его Святейшество, должно быть, выехал из аббатства Сан-Сальваторе еще до восхода солнца. То садился на носилки, то ехал верхом: она узнала его коня и ткань седла, окрашенную пурпуром.
Из письма, которое доставил от Лоренцо гонец, Анна знала, что Пий Второй и лица, его сопровождающие, собираются провести в аббатстве все лето, дабы переждать летнюю жару и в августе осмотреть результаты строительных работ, которые ведутся в Корсиньяно. Монастырь аббатства Сан-Сальваторе расположен выше, чем обновляющийся город, и там: можно не опасаться малярийных комаров – эти кровопийцы не жалуют сухой горный воздух. Радость жителей долины подогревалась удивлением: никто не ожидал Папу Римского так рано, в самом разгаре лета. Обычно тот благословлял паству долины Орсия позже, в день Усекновения главы Иоанна Крестителя.
– Надень праздничное платье, Лукреция, – обернулась Анна к дочери, выбежавшей в ночной сорочке, с неприбранными волосами. – Его Святейшество прибыл, чтобы благословить тебя!
Увидев внизу, на берегу реки, родного отца рядом с Папой Римским, Лукреция, неловко приплясывая, радостно поспешила в дом переодеваться. Мимо цветущих кустов, мимо озерца с плавающими птицами… Длинные черные косы плясали по плечам.
«Долго же тебе пришлось ждать», – подумала Анна.
Лукреция вернулась нарядно одетой, с венком из ветвей оливы. Скоро Пий Второй даст ей свое благословение.
Анна велела слугам принести из погреба лучшее вино, сыр пекорино и ветчину, а сама проскользнула в кладовую с низким сводчатым потолком и взяла там еще один запечатанный сургучом сосуд.
Челядь продолжала громогласно приветствовать шествие и обсуждать его неспешное продвижение по дну долины.
– Они идут в Спедалетто! – говорили одни.
– Нет, сюда! – не соглашались другие.
– Еще чего! – уверенно возражали третьи. – Его Святейшество направляется к целебным источникам Баньо-ди-Виньони!
Сжимая сосуд в руках, Анна застывшим взглядом следила за процессией, повернувшей в сторону Виа-Перуджино, к мосту.
Они не собираются заезжать в поместье. Они показались, чтобы напомнить о себе и вновь удалиться. Последний раз она встречалась с ними год назад, в Ватикане, на церемонии канонизации Екатерины Сиенской.[4] Тогда Его Святейшество, получив от Анны пурпурные чернила, вручил ей четки. С тех пор папский подарок всегда висит у нее на поясе, сейчас – тоже. После канонизации Пий Второй с кардиналами отправился в Тиволи, предместье Рима, и взял Анну с собой. Стоял июль, ему хотелось уехать из города, но излишне удаляться от Ватикана было никак нельзя, ибо мятежные умы из Соры и Аквилеи[5] продолжали угрожать спокойствию апостольского престола. Безопасности ради Лоренцо собрал для охраны Папы десять пеших эскадронов и кавалерию во главе с Федерико из Урбано и кардиналом Теанским. Войско сопровождало Его Святейшество до самого Понте-Лукано. Лучи вечернего солнца играли на щитах и шлемах солдат. Кавалеристы, не покидая седел, соревновались в искусстве фехтования Пию Второму на потеху. Во время отдыха, за трапезой в папском шатре, Лоренцо был на удивление сумрачен и молчалив. Его Святейшество возбужденно говорил о жестокости султана Махмуда и его янычарах, а муж не сводил с нее глаз. То, о чем Папа Римский повествовал с живостью личного свидетельства, не было для Анны новостью: эти истории она уже слышала от Лоренцо. Султан Махмуд провел ночь с наложницей, выставил ее голой на всеобщее обозрение и отрубил несчастной голову, чтобы показать янычарам, как мало власти имеют над ним женщины…
4
Екатерина Бенинказа (1347–1380), дочь красильщика из Сиены. Канонизирована в 1461 году. –
5
В период, о котором идет речь, – автономный церковный округ в Папской области, Аквилейская патриархия. –