А ему самому есть ли что вспомнить? — задается он вопросом. Был ли у него студенческий бал? Была ли у него в школе девушка? Почему он больше скучает по прошлому Уолтера?
Он может предположить только то, что воспоминания Уолтера каким-то образом связаны с его собственными, и именно это объясняет тот унизительный инцидент на пороге дома Эндрю, но сейчас он слишком измотан морально, чтобы мучить себя новыми вопросами и искать на них ответы. Он знает, что для понимания происходящего, если такое вообще возможно, логика не применима.
Он решает переночевать в своем фургоне.
Во сне он видит себя на берегу родного ручья играющим на саксофоне, к нему подходит Уолтер и тихо садится рядом.
Это высокий широкоплечий молодой человек примерно того же возраста, что и Майкл. Темные волосы, темные глаза, легкой щетиной пробивается темная борода.
У него подбородок с ямочкой, как у Кэри Гранта. Военная форма местами порвана.
Майклу кажется, будто он его знает. Или хотел бы знать, если этого еще не произошло. Он из тех, с кем можно познакомиться на автобусной остановке или за стойкой бара и тут же завести разговор, поскольку Уолтер располагает к общению.
У него очень темные карие глаза, почти черные. Они многое повидали, эти глаза.
Майкл прерывает игру на саксофоне и жмет руку Уолтеру. Рука у него теплая и крепкая.
Майкл говорит:
— Я все испортил.
— Нет, — отвечает Уолтер, — ты отлично справился.
— Вышла какая-то путаница. Ты говорил, мне будет понятно, что делать.
— Ты все сделал правильно.
— Ты хочешь сказать, что больше от меня ничего не требовалось?
— Абсолютно ничего.
— Так что теперь все в порядке?
— Будет в порядке.
Удовлетворенный беседой, Майкл вновь берется за саксофон, звучит мягкая и печальная мелодия.
Уолтеру, похоже, нравится сидеть и слушать. Потом он ложится на землю, подложив руки под голову, и устремляет взгляд в облака.
Музыка звучит красиво, как никогда прежде.
Глава восьмая
Уолтер
Я вовсе не собираюсь оправдывать Эндрю и просить прощения за его поведение. Я лишь хочу рассказать вам, каким он был в дни нашей дружбы.
Конечно, в чем-то он, сегодняшний, такой же, каким был прежде. Вам просто нужно узнать его.
Скажем, по тому эпизоду в госпитале. Где я сейчас нахожусь. После эпизода с пулей-убийцей. Да, я понимаю, что сбиваю вас с толку, но, видит Бог, я этого не хочу. Так вот, это не имеет никакого отношения к тому случаю, когда мне снесло полбашки. Все случилось за несколько недель до того, как мне окончательно изменила удача. Я не люблю вспоминать то время, поэтому опущу самые страшные подробности.
Он навестил меня в первый же день. Во всяком случае, в первый день, когда я пришел в себя.
Я подавлен. Это результат ранения, но он еще не знает об этом, как, впрочем, и вы. Депрессию усугубило и то, каким я увидел свое тело сегодня утром, когда меня переодевали. Первые впечатления после случившегося. Первое по-настоящему серьезное ранение.
Зрелище не для слабонервных.
Такое впечатление, будто ваше тело собрано заново — гладкое и ровное, каким оно и должно быть. Хотя вы об этом никогда и не задумывались.
Первое, что я говорю, завидев его на пороге больничной палаты:
— Эндрю! Господи. Я думал, ты погиб.
Я словно вижу перед собой привидение.
Он отвечает: «А черт, меня убить невозможно». Потом мы молчим, не зная, что сказать друг другу.
Странная штука — мы ведь с ним старые друзья, а часто бывает так, что нам не о чем поговорить. Затем он, видимо что-то вспомнив, спрашивает:
— Так ты все-таки завалил того парня?
— Какого парня?
— Ну, за которым погнался.
В этом весь Эндрю. Я ведь никогда не говорил ему, что погнался за парнем. Он сам нарисовал для себя картину происшедшего.
Что до меня, так мне всегда приходилось подпевать его небылицам.
Поэтому я говорю:
— Ну, двоих я подстрелил у входа в пещеру, а потом, как видишь, мне самому надрали задницу.
Он смеется, позволяя моей шутке стать концовкой рассказа.
— Что ж, двоих — это хорошо. Отличная работа.
Меня так и подмывает попросить его заткнуться, но я сдерживаюсь.
Видите ли, еще одна причина моего угнетенного состояния — воспоминание о том, как я уложил двух япошек выстрелами в спину. Мне самому удивительно, что на меня это так подействовало, учитывая, для чего мы здесь находимся.