Неужели ему суждено умереть именно так? И что за сила гнала его сюда против его воли?
И все равно ему нужно пройти этот путь до конца.
Он чувствует, что у него уже нет выбора, нет решимости противостоять неизбежному.
Глава тридцать вторая
Уолтер
Вот где я теперь. Вечер среды. Мой последний вечер на гражданке. Меня только что освободили от работы в магазине. И я стою на крыльце дома Мэри Энн с букетом цветов за спиной.
Еще светло, хотя приближаются сумерки. Я люблю эти предвечерние часы. Соседский пес лает на меня, и я говорю ему: «Это я, Бруно. Ты ведь меня знаешь. Успокойся».
Хотя сейчас конец зимы, погода стоит прекрасная. В воздухе пахнет весной.
Дверь открывает мать Мэри Энн. Она улыбается, заметив, что я прячу за спиной. Похоже, она обо всем догадывается. Мать Мэри Энн так меня любит, что меня это даже пугает. У меня такое ощущение, что, каким бы хорошим парнем я ни старался быть, мне никогда не достигнуть той высоты, на которую она меня возвела.
Она зовет Мэри Энн и возвращается на кухню. Мыть посуду после ужина.
Мэри Энн просияла, когда увидела меня.
— Уолтер, что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть на работе?
— Не-а.
— Но по средам магазин работает до восьми.
— Это не моя забота. У меня выходной.
На самом деле жизнь моя уже окончена. В запасе лишь этот вечер среды.
Она вприпрыжку сбегает по лестнице, и я достаю из-за спины цветы. Мы стоим на нижней ступеньке, касаясь друг друга лбами, и смотрим на букет.
— Как мило, — говорит она.
— Отец сказал, чтобы я пригласил тебя куда-нибудь поужинать и купил цветы или же, если на это нет денег, предложил бы просто прогуляться по берегу.
— Я всегда знала, что в твоем отце что-то есть.
Я чуть не воскликнул: «Отлично! Нравится — бери!» Но настроение вечеру задано, и мне не хочется его портить. К тому же такие вещи не принято произносить вслух.
— На самом деле получилось что-то среднее. Ты не возражаешь, если сегодня будут цветы и прогулка по пляжу?
— Я надену пиджак, — говорит она.
Мы идем по берегу моря. Медленно, насколько это возможно. Как будто боимся, что слишком быстро доберемся до места назначения, что само по себе смешно, поскольку мы бредем без всякой цели.
Я рассказал ей о танцах, которые будут в пятницу вечером. Хотя билеты на них я вряд ли смогу купить, но все равно предлагаю: «Давай сходим». Наверное, это будет последняя гастроль, ведь наш с Эндрю поезд отправляется в понедельник утром.
Она говорит, что в понедельник утром она не работает, поэтому сможет прийти на вокзал проводить меня.
— Миссис Блантон отпустила тебя?
— Да. Правда, здорово?
Мэри Энн работает в магазине дешевых товаров, ее хозяйка на редкость строга.
— Я не думаю, что это из-за меня. Наверное, это просто дань уважения солдатам, отправляющимся на войну.
Пожалуй, в этом есть определенный смысл. Сейчас каждый стремится проявить патриотизм и поддержать солдат. И наверное, для женщины нет ничего более благородного, чем проводы юноши на войну. Разумеется, если этот юноша не ваш сын.
Вы, верно, думаете, что я буду рассказывать вам о том, как меня пугает смерть, что я чувствую занесенный войной над моей головой меч. Нет, этого даже в помине нет. Я просто наслаждаюсь ничегонеделанием и беззаботностью.
Жизнь моя сейчас, как чистый лист белой бумаги. Ничто невозможно предсказать. Все, что случится, будет внове.
Иногда что-то похожее я чувствовал в случае каких-либо потрясений. Когда умер мой дядя Фрэнк, за мной пришли и забрали из школы. Это было несчастье, но для меня тот момент был одновременно и волнующим, поскольку я был предоставлен самому себе, никаких обязанностей и забот. Правда, тогда это продолжалось день-два. А сейчас вся моя будущая жизнь представляется чистой страницей.
Надеюсь, мои слова не кажутся вам бредом.
Как бы то ни было, мы какое-то время гуляем по берегу. Мы сняли туфли и, связав их, несем перекинутыми через плечо. Я закатываю брюки, и мы идем прямо по кромке воды. Несмотря на то что она холодная.
Время от времени накатывают волны, Мэри Энн визжит и отбегает, задирая юбку, а я смеюсь.
— Как ты относишься к детям? — спрашивает она.
— В общем-то люблю. Почему ты спрашиваешь?
— Думаю, из тебя получился бы хороший отец.
— Да?
Нельзя сказать, что я хороший старший брат, но возможно, это не то же самое.
— Безусловно. Я хочу иметь много детей, — говорит она.