— Знаешь, Вилли, я думаю, что нам действительно стоит сесть в лодку и отправиться в Гэхато…
— Ты точно чокнулся, — ответил я. — Такой шторм — твоя лодка утонет раньше, чем ты доберешься до места.
— Нет; лодка непотопляема, она с воздушными подушками, и ты можешь вычерпывать воду, пока я буду править рулем.
— О, ради Бога! Если ты решился на эту нелепую вылазку — почему бы тебе не взять Майка?
— Он не умеет плавать. Вряд ли нам предстоит купание, но рисковать я не хочу.
Мы еще некоторое время спорили. Само собой разумеется, ни один из нас не хотел отправляться в это плавание. Альфред, тем не менее, был по-настоящему одержим своей волшебной лампой и ее могущественным обитателем. Возможно, бог пробудился потому, что мы потерли лампу — он явился как джинн из Арабских ночей.
И тут Альфред схватил меня за руку и воскликнул:
— Взгляни туда!
Я подскочил как ужаленный; жутковатая атмосфера начала на меня действовать. С превеликим облегчением я осознал, что Альфред указывал не на ожившее воплощение Йускийека, а на огромную каймановую черепаху, которая плелась по поляне перед домом.
— Вот и наша жертва! — завопил Альфред. — Давай ее схватим! Майк!
Мы распахнули парадную дверь, двинулись, скользя и спотыкаясь на влажной траве, вниз по берегу, направляясь к Нижнему озеру вслед за черепахой. Мы окружили животное прежде, чем оно достигло кромки воды. Тварь напоминала маленького динозавра, она вертелась туда и сюда, демонстрируя настоящие чудеса скорости: Когда мы подошли совсем близко, черепаха вытянула голову и щелкнула челюстями. Этот звук заглушил шум дождя.
Черепаха огрызнулась на Майка, и тут Альфред ухватил ее за хвост и приподнял в воздух. Это потребовало немалых усилий — черепаха, должно быть, весила не меньше двадцати фунтов. Альфреду пришлось держать ее на вытянутой руке, чтобы избежать укуса. Черепаха вертела своим крючковатым клювом во все стороны, щелкала челюстями и перебирала лапами.
— Берегись! — завопил я. — Эта тварь может тебе что угодно откусить, если ты не поостережешься!
— Майк! — крикнул Альфред. — Тащи топор и острогу!
Мы все промокли. Альфред взмолился:
— Поторопись! Я не смогу долго держать эту тварь!
Когда Майк принес все необходимое, Альфред сказал:
— Теперь, Майк, сунь ей в пасть острогу, пусть зверюга ухватится за нее зубами. Вилли, стой в стороне с топором. Когда Майк вытянет ее голову из-под панциря, переруби шею!
У меня не было ни малейшего желания убивать эту черепаху, которая мне ничего не сделала. Но я был здесь гостем, и кроме того, оставалась возможность, что лампа со всеми ее кошмарами — абсолютно реальна.
— Разве тебе не нужно совершить какой-то ритуал? — спросил я.
— Нет; это будет потом. Йускийек мне все объяснил. Ага, хватайте ее!
Черепаха вцепилась в конец остроги. Поворачивая небольшой трезубец, Майк медленно вытягивал из-под панциря голову существа. И тут…
— Матерь Божья! — закричал Майк. — Она сейчас сломает острогу!
Так оно и было. Черепаха перекусила один из зубцов — возможно, подточенный ржавчиной — и вырвалась на свободу.
И тотчас раздался дикий вопль Альфреда. Черепаха дотянулась своим клювом до его ноги, чуть выше колена. От волнения Альфред позабыл о том, что нужно держать рептилию на вытянутой руке.
Когда черепаха прокусила Альфреду ногу через брюки, он завертелся на месте, не выпуская из рук покрытый шипами хвост рептилии. Потом и он, и черепаха упали. Альфред покатился по земле, схватившись за пострадавшую ногу, а черепаха свалилась вниз и исчезла в бурных водах Нижнего озера.
Мы с Майком втащили Альфреда обратно в дом Тен Эйков; большое красное пятно расплывалось у него на брюках. Когда мы сняли с него одежду, то оказалось, что немедленно отправляться к доктору в Гэхато не нужно. Зубы черепахи в четырех местах проткнули кожу, но раны были таковы, что спирта и бинтов вполне хватило для спасения пострадавшего.
Переволновавшись, мы почти забыли о Йускийеке и его жертве. Поскольку Альфред хромал, то он разрешил Майку приготовить обед. Потом мы немного послушали радио, немного почитали, немного поговорили и легли спать.
Дождь все еще барабанил на крыше, когда, несколько часов спустя, Альфред разбудил меня.
— Снова тот же шум, — сказал он.
Когда мы прислушались, снова донеслось «бум-бум — бум» — громче, чем прежде. И опять мы резко распахнули дверь и осветили все кругом фонарями. Но увидели мы только сплошную завесу дождя.