— Почему, — спросил я, — вы обратились к нам, а не в местный банк? — Мы с Оуэнсом разместились на заднем сидении, а Беллами вел машину.
— Я предполагал, что вы зададите этот вопрос, — сказал Оуэнс. После недолгой паузы он ответил: — Я мог бы признаться, что мы попробовали связаться с местными, но нам отказали, однако это никак не связано с нашим финансовым состоянием.
— Что вы имеете в виду?
— Ну… эээ…
— Он имеет в виду, — вмешался Беллами, — что мы столкнулись с определенным предубеждением, не зависящим от состояния наших активов.
— Как это?
— Ну, с одной стороны, мистер Оуэнс не из Джорджии. Он даже не коренной американец, он натурализованный англичанин.
— Извините, Форрест, — сказал Оуэнс. — Я — британец, но не англичанин. Я валлиец. — Он обернулся ко мне. — Никак не могу объяснить разницу американцам. Продолжайте, Форрест.
— С другой стороны, «Юнайтед Имп» — это для нас нечто вроде побочного занятия. Некоторые люди не понимают смысла нашего главного дела, вот они и рассказывают всякие нелепости.
— А в чем состоит ваше «главное дело», позвольте узнать?
Оуэнс устремил взгляд куда-то вдаль.
— Мы просто пытаемся убедить наших собратьев отказаться от бесполезных «ссор и печалей», мы несем им древнюю мудрость.
— Вы хотите сказать, что возглавляете религиозную секту или культ?
— Что в имени? Антропофилы — благотворительное общество, цель которого — поиск истины, мира и красоты…
Оуэнс ухватил меня за предплечье, а его чистые голубые глаза смотрели прямо на меня; владелец компании начал возвышенную проповедь, серьезную и туманную. Она не слишком отличалась от того, что можно услышать каждую неделю в церкви — или на встрече адептов веданты. Речь Оуэнса была усыпана блестками мудрости Эсхила, Шекспира и Мильтона.
Моя реакция на проповедь Оуэнса была смешанной. С одной стороны, мне скорее понравился этот ученый старый оккультист. С другой — я испытывал ужас при мысли, что можно доверить ему деньги наших вкладчиков. Однако я решил рассмотреть его проект объективно.
Когда мы оказались милях в пятнадцати к востоку от Атланты, Беллами повернулся ко мне и произнес: «Вот и Стоун-Маунтин». Впереди, на равнине внезапно появился огромный гранитный купол высотой примерно в тысячу футов — будто присыпанный землей череп какого-то мифического чудовища.
— У нас есть время, чтобы до обеда подняться наверх, Владыка?
Оуэнс посмотрел на часы.
— Боюсь, что нет, Форрест. Крыло ночного дракона распростерлось над землей. Езжай к Экусу; Мэгги может рассердиться, если мы опоздаем к обеду.
Дорога петляла; потом Беллами остановил машину на небольшой, посыпанной гравием стоянке, возле дома, стоявшего среди высоких сосен.
Экус оказался хаотичным сооружением; как будто строительством занимался целый комитет, каждый член которого проектировал одну часть здания, руководствуясь своими представлениями и не интересуясь проектами коллег. Казалось, в доме не было двух комнат, расположенных на одном уровне. Лестницы находились в самых неподходящих местах; я увидел несколько декоративных мозаик из цветного стекла, залитых цементом, и несколько дилетантски исполненных фресок с изображениями крылатых существ, парящих среди облаков. Откуда-то послышался стук, и я заметил небольшую группу юношей и девушек в рабочей одежде, которые что-то прибивали и замазывали.
— А кто построил этот дом? — спросил я.
Оуэнс объяснил:
— Его возвел до начала Первой мировой один эксцентричный архитектор. Потом дом был заброшен и пришел в упадок, однако антропофилы приобрели этот участок и восстановили здание. Как видите, ремонт еще не окончен. Не хотите перед обедом что-нибудь выпить?
— Да, с удовольствием, — сказал я.
Оуэн исчез и возвратился с тремя маленькими бокалами и бутылкой хереса.
— Обычно мы, антропофилы, не употребляем алкоголя, но делаем исключения для важных гостей. «Умеренность — высший дар небес».
Он плеснул по капле хереса Беллами, мне и себе. Это было хорошее вино — по крайней мере, мне так показалось. Пока мы потягивали напиток, Оуэнс распространялся об идеалах своей организации. Потом прозвенел обеденный гонг, и Оуэнс убрал бутылку.
За длинным столом собралось около тридцати членов культа. Почти все они, включая тех, которые работали в доме, были молоды и небрежно одеты. Некоторые оказались чернокожими. События происходили в первые годы после установления равенства гражданских прав на Юге, и я подумал: может, расовые предрассудки и привели к тому, что культу Оуэнса отказали в финансировании местные банкиры. Однако этой темы никто не касался.