Пища была простой, но превосходно приготовленной. Разговоры в основном велись о местной политике и общих знакомых; на меня не обращали внимания. Когда обед подошел к концу, Оуэнс сказал:
— Мистер Ньюбери, я хотел бы показать вам нашу продукцию.
Он отвел меня в дальнюю часть дома; мы спустились по лестнице в чулан. Здесь лежали сваренные из железа решетки, столбы, ворота, внешние украшения и другие образцы новейшего кузнечного искусства. Хоть я и не особенно разбираюсь в подобных вещах, но эти предметы были сделаны очень хорошо.
— Все дело в цене, — сказал Оуэнс. — Поскольку у меня такие необычные работники, я могу продавать вещи по ценам ниже, чем у других производителей таких продуктов. Если я смогу расширить производство, то безо всяких проблем верну ссуду и получу значительную прибыль. Эта прибыль будет потрачена на нужды нашего движения.
— На вас работают члены вашего общества?
— О, разумеется, нет! Они — ищущие правды, они заняты нашим крестовым походом, который ведет к миру и процветанию. Мои рабочие — совершенно другие люди.
Он медленно, почти незаметно подвел меня к дверям, после чего Беллами отвез меня в мотель.
— Мы заедем за вами рано утром, — сказал шофер. — В какое время вы обычно встаете?
Утром мы поехали к Стоун-Маунтин. Мы припарковали машину и по новой канатной дороге поднялись на вершину. Наша кабина летела над колоссальными статуями Дэвиса, Ли и Джексона, которые были вырезаны в западной части скалы. Я понял, что скульпторы, начиная сооружение мемориала, собирались добавить позднее еще целую милю силуэтов солдат-федералов. Но деньги кончились раньше, чем проект достиг этой стадии.
Ухватившись за стойку в переполненной кабине канатной дороги, Беллами рассказывал:
— Каждый год какой-нибудь молодой недотепа пытается покрасоваться перед девушкой, взобравшись по одному из крутых склонов. Потом он добирается до того места, где держаться не за что — и все. Ему конец.
На вершине мы прогуливались и наслаждались видами. Беллами рассказал мне о дальнейших планах, придуманных для моего увеселения — поездка на речном катере, осмотр восстановленной довоенной плантации, — но я ответил:
— Джентльмены, разумеется, я высоко ценю ваше гостеприимство. Но сначала нам нужно заняться делами, мне необходимо увидеть ваш завод и этих необычайных рабочих.
Оуэнс произнес:
— Ну… эээ… вы оценили качество наших железных изделий вчера вечером. Я могу показать вам, какие цены на подобную продукцию установлены в настоящее время на рынке и по каким ценам мы продаем наш товар. Я могу объяснить, как действует наша система рекламы и распространения…
— Простите. Я всего лишь попечитель, который следит за размещением средств наших вкладчиков; мне нужно знать, что с ними происходит. Поэтому я должен сам осмотреть ваше производство.
Оуэнс закашлялся.
— Ну… эээ… здесь есть некоторые практические трудности. Видите ли, сэр, есть некоторые проблемы с правами на территорию нашей фабрики. Если точное месторасположение производство станет общеизвестно, это может причинить нам немалые неудобства. Нам, возможно, придется перевести производство в другое место. Кроме того, наши сотрудники не хотят, чтобы посторонние наблюдали за их действиями.
Я покачал головой.
— Очень жаль, господа. Не будет осмотра фабрики — не будет и денег.
Оуэнс и Беллами переглянулись. Беллами нахмурился, глаза его сверкнули и он сделал шаг в мою сторону, как будто собирался прибегнуть к насилию. Но Оуэнс сделал лишь одно движение — и Беллами тут же отступил, изобразив полное спокойствие. Оуэнс сказал:
— Приложите ухо к граниту, мистер Ньюбери, и скажите мне, что вы слышите.
Это действие явно могло повредить моим брюкам; но я решил, что смогу выставить банку счет за новую одежду. Я наклонился и приложил ухо к серому, как слоновья шкура, камню. Несколько туристов, стоявших футах в пятидесяти, уставились на меня.
— Я слышу слабый рокот, — сообщил я. — Вибрация почти на самом пределе слышимости. Наверное, это двигатель, который управляет канатной дорогой.
Оуэнс покачал головой.
— Мы слишком далеко от этой машины; вы сможете убедиться, если повторите опыт в других частях скалы.
— В таком случае что это? — спросил я, встав и отряхнувшись.
— Вам известны строки Спенсера: