Когда я связался с Эзо Дрекселем в тот вечер, то рассказал всю историю, заключив:
— Я до сих пор не знаю, что у него в пещере, но что-то там есть. Я не могу поверить, что все изделия и документы, которые он мне показал, были лишь частями тщательно продуманного обмана. Его бизнес, похоже, процветает.
— Тогда почему он так стремиться расширить дело? Почему бы ему не удовлетвориться нынешней прибылью?
— Он — идеалист, который хочет спасти мир от гибели. Возможно, у него есть какой-то план. Он рассчитывает заработать достаточно, пока не прошла мода на железные изделия — а потом его антропофилы стешут могучей силой, с которой станет считаться общественное мнение во всем мире.
— Как будто диктаторов когда-то интересовало мировое общественное мнение! Ты не видел этих гномов или как их там зовут?
— Нет, но я их слышал. Едва барабанные перепонки не лопнули. Я предлагаю дать им ссуду.
— Вилли, — прорычал мой босс, — ты же прекрасно знаешь, на какие вещи готовы люди, чтобы раздобыть деньги. Откуда тебе известно, что весь этот шум — не запись, которую передавали через мощные динамики?
— Эхмм… — смешался я. — Даже не подумал об этом. Может, ты чрезмерно подозрителен?
— Поневоле будешь подозрителен, когда кто-то хочет взять взаймы полмиллиона долларов, уверяя, что на него работают призраки или феи… Черт побери, ты прав — я очень подозрителен. Повтори, как называется культ Оуэнса?
— Антропофилы.
— Это что такое — «людоеды» или «каннибалы»?
— Нет; ты говоришь об антропофагах. Я думаю, что это название означает «любящие людей».
— Может, они людей любят так, как я люблю хорошие стейки. Вот что, возвращайся и скажи им: если тебе не покажут так называемых гномов, никакого соглашения не будет.
— Они говорят, что их рабочие — кем бы они ни были — не хотят показываться людям.
— Это уже их проблема. Сделай так, как я сказал.
На следующее утро, когда Оуэнс и Беллами приехали в мотель, я изложил им условия Дрекселя. Беллами снова едва не взорвался от гнева. Оуэнс успокаивал его:
— Не тревожься, Форрест. «Сами боги не могут противиться неизбежному». — Мне он ответил: — Вы понимаете, мистер Ньюбери, что могут возникнуть некоторые… трудности, если вы столкнетесь с этими существами? Вам может угрожать опасность.
— Все в порядке, я готов, — сказал я.
На следующее утро я почти поверил в то, что Дрек-сель был прав и что звук доносился из каких-то динамиков. В любом случае, я был на девяносто девять процентов убежден, что рабочие, если таковые вообще существуют, окажутся самыми обычными смертными.
Мы снова приехали в Экус, Оуэнс отворил железную дверь, и мы вошли в подземный ход.
Когда мы спустились под землю, я обнаружил нечто новое. Металлический звон, который раньше звучал слабым эхом, когда мы входили в туннель, и медленно сменялся оглушительным грохотом, теперь вообще прекратился. Я услышал лишь слабый шепот, который потом перешел в хор множества низких голосов; невидимые существа говорили одновременно. Но на сей раз не было никакого гула наковальни.
Мои спутники тоже заметили это. Оуэнс и Беллами остановились и шепотом посовещались.
— У них бывают перерывы на кофе? — спросил я.
— Ничего подобного, — сказал Беллами. — Но они и впрямь не делают того, что должны делать.
— Похоже, возникла какая-то чрезвычайная ситуация, — сказал Оуэнс.
— Возможно, несчастный случай. Мы узнаем, когда придем туда.
Мы вошли в холл. Шум казался громким, но по сравнению с прошлым разом был просто незаметен. Оуэнс произнес:
— Мы с вами подождем здесь, мистер Ньюбери, а Форрест пойдет вперед и сделает необходимые приготовления.
— Вам нужно, чтобы эти тролли дали мне разрешение войти туда?
— Именно так. Присядьте и отдохните; это может занять некоторое время.
Мы с Оуэнсом сели. Беллами исчез в двери в дальнем конце помещения. Коридор поворачивал так, что человек, сидевший в этом длинном холле, не мог заглянуть в цех.
Гул голосов затих. Я услышал голос Форреста Беллами, но он звучал слишком тихо и я не мог разобрать слов. Потом снова послышались громкие голоса. Я по-прежнему не мог опознать язык.
Мы все ждали и ждали. Оуэнс рассказывал о своих идеалах и своих грандиозных планах, связанных с антропофилами. Наконец он вытащил свои часы.
— Видимо, трудности более значительны, чем я ожидал, — сказал он. — Я дам Форресту еще четверть часа.
Прошло еще пятнадцать минут. Потом, бросив взгляд на часы, Оуэнс встал.
— Мне придется заняться этим, — сказал он. — Пожалуйста, оставайтесь на месте, мистер Ньюбери. Не пытайтесь следовать за мной без приглашения. Вы понимаете?