— Милисента. Можно просто Мила.
— Вот, что, Мила. Поможешь мне? Я уже убедилась, что устраивать побег вовсе не так просто, как может показаться сначала. Это очень большая ответственность, как для меня, так и для всех нас. Мне нужна помощь того, кто готов. Можешь сказать, где твоя сестра сейчас?
— Лизелитт увели где-то пятнадцать минут назад… И с ней ушли еще несколько других фуррят, я успела увидеть. Нас уводят из темноты небольшими группами. Если зажегся свет, от которого все проснулись, то это значит, что скоро придет еще один из них, чтобы забрать новых. Нас так и хотели всех разделить, чтобы не получилось, что кто-то убежит или поднимет бунт.
Я кивнула спаниельке, закрыла глаза и сосредоточилась на том, чтобы опять достучаться до Неизвестности.
«Куда увели фуррят?» — твердила я мысленно свой вопрос, пока голос не ответил.
«Да убивать их повели, что непонятного?!» — с раздражением закричала на меня Тень. — «Какая же ты глупая бываешь! Наивный маленький фурренок, неужели ты не не видишь?.. Нет, ты не хочешь видеть! Не хочешь видеть правду среди своих домыслов! Бесполезно пытаться сбежать! Вы все равно все превратитесь в Туман, глупые! Откуда бы он там брался, по-вашему, если бы цветастых просто убирали?! Вам не спастись от нас, все бесполезно! Вы сами скоро умрете!»
— Понятно… — пробормотала я, как током пораженная.
— Косси, что происходит? Ты что-то придумала? — встревожено, но с какой-то надеждой спросила Мила.
— Я знаю, куда деваются все фуррята вроде нас… У нас нет времени! Нужно бежать, и как можно скорее! Каждая минута на счету! Пока еще не слишком поздно!
Милисента серьезно кивнула и убежала куда-то. Я уже поняла, что она обладает крайне застенчивым характером, так что реально восхитилась, когда она начала кричать на взволнованных фуррят и сгонять их обратно в одну толпу. Когда все собрались, она вернулась в начало, чтобы подсказывать дорогу, и я вновь взяла слово.
— Вы готовы?! Давайте сейчас все вместе! Нам нужно выбить вот эту дверь! Мила будет нашим штурманом! Она будет говорить, куда нам бежать, так что все слушайте! Давайте… Сейчас!
Орава пестрых немытых и поцарапанных фуррят огромной волной накатилась на дверь, заставив ту затрещать.
— Тяжелая! Крепкая попалась! Давай еще! Навались! — слышались со всех сторон голоса. — Еще! Вперед!
Еще пара попыток — и вот мы уже высыпали в коридор бесконечным разноцветным океаном, который стремительно заполонял своим спектром весь невозможно длинный и, к счастью, широкий коридор, даже не планируя останавливаться. Нас было так невероятно много… Но я вдруг поняла, что у нас по-настоящему уже начинает получаться. Мы только что сплотились, чтобы преодолеть первую преграду, и другие обратились ко мне за безмолвным советом, слушая меня не оттого, что я какая-то другая, превосходящая их качествами. Напротив, они все сейчас доверились мне как раз потому, что я было точно такой же обычной и доступной, приземленной. Они все понимали меня. Они выбрали меня сами.
— Вперед! Все вперед! — высоко и пронзительно закричала Мила, и мы понеслись во весь опор, пробивая собой все, что приходилось, в своем бесновато-хаотичном озорном порыве к солнцу.
Краем глаза я, слегка притормозив среди бегущих, которые устремлялись за направляющей их Милой, успела увидеть, что Вуд хромает где-то позади. Лисица плотно прикрыла ставшую от нашего натиска кривой и явно поврежденной дверь, стараясь поддержать иллюзию того, что все в порядке в их устройстве, и пошла за нами, стараясь держаться подальше от освещенных каким-то оранжевым светом участков из-за невозможности дать отпор в экстренной ситуации. Я обернулась назад и помахала ей лапой, со всей искренностью закричав:
— Спасибо Вам! Спасибо Вам бесконечно от всех нас!
Пусть теперь она и не могла улыбаться, я видела, как засияли улыбкой ее синие глаза. Она поняла, что я хотела сказать. Что хотела вложить в эту фразу. Она осознала истинный и всеобъемлющий смысл короткой ограниченной реплики, в которой были мое сожаление, моя просьба простить нас за нашу ветреность и стремительную неоправданность, моя беспредельная благодарность за все, что только делала для нас эта лисица. Моя?.. Нет, это уже все общее. Все наше, цветное и жизнерадостное.
Мы бежали по какому-то странному зданию. Все коридоры, в которых Мила петляла, ни на секунду не задумываясь, были освещены неярким красновато-рыжим светом, сильно искажавшим все остальные оттенки. Из-за этого освещения болели глаза, но я могла радоваться, что мы хотя бы видим, куда мы бежим, а не двигаемся наугад в темноте, как и в той комнате, куда нас загнали в начале. Панельные стены коридоров местами были приоткрыты из-за треснувшего покрытия; тонкие плитки какого-то материала со сколотыми углами были небрежно прислонены к местам, откуда они отломились. Приходилось постоянно спотыкаться и внимательно смотреть под лапы, потому что довольно часто на полу попадались натянутые и перепутанные толстые провода, изоляция которых местами была нарушена. Иногда из-под поврежденных панелей на стенах вылетали серые облака чего-то среднего между дымом и паром, а также огненные искры, но мы скоро перестали пугаться их и их специфичного треска. Меня очень удивило то, что в здании не было ни одного окна. Вместо окон встречались целые стены, отведенные на вентиляцию, из которых выглядывали грязные вентиляционные шахты. Несмотря на это, дышалось довольно тяжело, воздух словно бы давил с такой же силой, с какой давили до невозможности низкие потолки. Шум пропеллеров из системы очистки нервировал даже больше, чем полное отсутствие всякого присутствия со стороны черных призраков и их приспешников… Все одно — Чистильщиков, как назвала их Неизвестность.