– У-у-у…
Свет в коридоре резко вспыхнул, ударив по глазам, и я застонала еще жалобнее, по щекам потекли слезы, не успела ведь с ночного зрения на обычное перейти. Хельму рядом глухо ругался, массируя пальцами зажмуренные веки, ему тоже досталось, и от этого я испытала мстительное удовольствие.
Быстрая дробь маленьких босых ножек на втором этаже несла с собой огромные проблемы, избежать которые не хватало времени.
Напуганная Эдит показалась в начале лестницы, сверху вниз глядя на нас.
Несколько секунд ошалелой тишины закончились звонким и нервным:
– Не смей обижать Анху, она хорошая!
Прикрыв глаза дрожащей рукой, я обмякла.
– Анху, – повторил волк странным голосом.
Глянув на него сквозь пальцы, я наткнулась на мрачный оценивающий взгляд, которым Хельму прошелся по мне. От макушки до израненных ног.
– Теперь вы мне расскажете, что на самом деле случилось прошлой ночью.
Сверху послышалось виноватое «ой» и душераздирающий кашель.
Рубашку забирать волк не стал, мои старые вещи собственноручно выкинул и вернулся в комнату Эдит с аптечкой.
Детеныш сидел на своей постели и старательно вытирал мокрые щеки. Она чувствовала себя виноватой, хотя облажалась тут именно я.
Это я была слишком беспечной, и я попалась на глаза оборотню, это меня он поймал, это я сама себя выдавала.
Но Эдит все равно плакала и просила прощения.
Ко мне, сидящей в проклятом розовом кресле, она не подходила – папа запретил.
– Ты не выглядишь удивленным, – заметила я, когда волк опустился на ковер у моих ног, поставив рядом аптечку.
– Всегда ходили слухи, что высшая нечисть от людей что-то скрывает.
– Всегда?
– Сколько я себя помню. – Он поднял на меня взгляд. – Я никогда в это не верил, но, знаешь, теперь не могу отделаться от мысли, что моя Рэйя в академии тоже была такой, как ты.
– Рэйя?
– Грозовая соколица, – пояснил он и усмехнулся. – Характер у нее был сложный. Когда я освободил ее после завершения учебы, в благодарность Рэйя чуть не выклевала мне глаз.
– Сложный, – фыркнула я. – Вот у меня характер сложный, а у Рэйи твоей он был просто поганым. Радуйся, что отделался так легко.
Хельму хмыкнул и начал обрабатывать мою левую ногу. Ощущения были ужасные. Порезы и царапины жгло от обеззараживающей жидкости, и одновременно с этим от прикосновений волка было щекотно и тепло. Кожу там, где ее касался Хельму, хотелось почесать, чтобы стряхнуть ощущения от его рук.
– Давай все-таки я сама, а?
– Сиди смирно, – велел он, не поднимая головы.
Эдит перестала плакать и теперь смотрела на нас с любопытством, даже поближе подползла.
Я улыбнулась ей всеми своими клыками, мне казалось, девочке это должно понравиться, но в ее глазах снова появились слезы, и она зашмыгала носом.
Никогда не понять мне человеческих детенышей…
– То есть ты самый настоящий боевой маг? – спросила я, искоса следя за Эдит.
Смотреть на нее прямо опасалась, вдруг опять плакать начнет. – Из тех магов, которых нечисть не любит особенно сильно и которым желает всегда всего самого плохого?
– Вероятно.
– И что дальше?
– М-м-м?
– Ну, ты сидишь тут, обрабатываешь мои раны… Когда пойдешь рассказывать всем, что я в человека превращаюсь?
– Никогда. Я отдаю себе отчет в том, что с тобой сделают, если узнают правду. – Хельму серьезно посмотрел на меня. – Не думаю, что могу позволить этому случиться.
Ты спасла мою дочь.
Я посмотрела на Эдит, та гипнотизировала взглядом спину волка и нервно теребила ухо своего плюшевого чудовища. Мне сложно было представить, в каком интересном состоянии должен был пребывать мастер, сотворивший это розовое жутковатое нечто, не похожее, кажется, ни на одно живое существо на всем белом свете, но детеныш почему-то утверждал, что розовый монстр с огромными ушами просто вылитая я.
– Спасла твою дочь, да? – повторила я неторопливо, пробуя слова на вкус.
Они были такими весомыми, важными, а главное – настоящими.
– А ведь и правда спасла, – с веселым удивлением сказала я. – Слышишь, мелкая, я тебя спасла!
Эдит неопределенно шмыгнула носом.
– Ну ладно… я спасла нас, но это ничуть не преуменьшает моей героичности.
– Не преуменьшает, – согласился волк, крепче сжимая пальцы на моей лодыжке, – а теперь будь добра, успокойся и перестань дергаться.
Я притихла, но только для того, чтобы севшим от осознания собственной наглости голосом потребовать:
– Слушай, босс, а давай я тебе тех сбежавших похитителей найду, а?