- Я? Каким образом? - изумленно спросил Люциус. На его лице было написано полное непонимание. - Я не причинил ему вреда.
- Никто не обучил его законам прайда. Он проводит слишком мало времени с другими котятами. Он не понимает, как должен вести себя котенок, никто из вас не говорил ему этого. Я не могу, потому что я хоть и являюсь Матерью, но я человек. Я не знаю всего, что должен знать котенок, - отчитывал отца Драко, приближаясь к нему.
- Я прослежу, чтобы он проводил больше времени с молодежью, - наконец отозвался Люциус. Он поднял подбородок, впиваясь в сына глазами. - Чтобы он смог изучить наши законы. Это то, о чем ты просишь? Теперь ты мне скажешь, где найти его? Я хочу убедиться, что он в безопасности.
- Нет. Отец! Ты не понимаешь. Ты потеряешь его, если сейчас отошлешь обратно к котятам! Гарри не такой как они. Он вообще не похож ни на кого. Ни в школе, ни сейчас, - отчеканил Драко. - Разве ты не понимаешь? Ты - король. Ты можешь видеть в сердцах своих людей. Так почему ты не видишь отчаяние в сердце того, кто тебя любит? Того, кто даже не представлял, что когда-нибудь увидит тебя занимающимся сексом с другим, никто не предупредил его, что такое возможно!
- Как еще он должен учиться, Драко? - прорычал Люциус. - Ты только что упрекал меня в том, что я его не обучаю, а теперь ты говоришь, что мне не следует отправлять его к тем, кто может ему все объяснить. Чего ты хочешь? Чтобы я отказался оттого, что справедливо принадлежит мне?
- Позволь ему учится у тебя. Учи его сам, - Драко искренне смотрел на отца. Люциус закрыл глаза. - Скажи, что любишь его. Покажи ему это прежде, чем сломаешь его.
- Король не обучает котят, - рыкнул Грэйм, поднимаясь на ноги и подходя к своему королю, чтобы поддержать. - А в этот раз так получилось, потому что было сделано исключение. Мальчик решил, что он выше законов прайда только потому, что ему позволили спать в твоей кровати. Отправь его обратно к котятам. Там его место.
Люциус сел на кушетку, переводя взгляд с сына на своего Третьего и обратно.
- Два человека, которых я люблю и ценю, говорят мне абсолютно противоположные вещи. При этом считают, что делают лучше для меня. Так кто из вас прав?
Люциус обратился к гордому вер-леопарду, который был его Третьим.
- Ты, Грэйм, кто соблюдает традиции? Кто стоит рядом со мной, кто является большей частью моей силы? Ты, кого я любил, еще когда ты был намного моложе? Долгие годы ты защищал меня, берег от опасностей и служил прайду. Действительно ли ты советуешь мне сегодня с чистым сердцем?
Он резко вскинул руку, чтобы остановить рвущийся с губ Грэйма ответ.
- Нет. Подумай над этим, разберись в себе. И ответь в первую очередь себе, а потом, когда я спрошу еще раз, ответишь мне на основании того, что говорит тебе сердце. Я хочу услышать правду. Что, по-твоему, я должен сделать. Как поступить лучше для прайда, и как уберечь котенка от неприятностей. Ведь он тоже под твоей опекой. Он - часть прайда. Будет ли он процветать под твоей заботой?
- И ты, - Люциус повернулся к Драко. - Мой сын. Мать наследника. И, я верю, друг моего Избранного. Того, кто лежал рядом с тобой, отгоняя твои страхи. Ты говоришь мне. Твое решение - лучше для всего прайда, для наших традиций, для меня и для Гарри? И никому не повредит, если я последую твоему совету? Мой Избранный должен учиться жить среди нас. Он должен изучить наши пути. Или мы должны изменить их? Отказаться от наших традиций, которые чтили несколько поколений? Так как один котенок не
может жить по нашим законам? Это справедливо? Подумай над этим, мой сын, - и он махнул им.
- Садитесь. И думайте. Оба, - Люциус посмотрел на них. - А пока вы думаете, я позову ко мне моего Избранного. Ты скажешь мне, где его найти? - Драко упрямо мотнул головой. - Очень хорошо. Я воспользуюсь вызовом. А затем мы все будем говорить.
* Глава 36*
Гарри почувствовал вызов. Раньше ему не доводилось испытывать ничего подобного. И он не ожидал, что вызов ощущается именно так, когда узнал, что Люциус может им воспользоваться.
Это было похоже на то, что его ласкает опытная рука. Только изнутри. Ощущение было, словно кто-то шептал, чтобы он подчинился и последовал зову. Это прокатилось по его коже, по горлу, по животу, обернулось вокруг сердца, коснулось каждого органа. Каждая клеточка тела стремилась ответить на зов. Нет. Это не было болезненно. Но проигнорироватьневозможно. Не повиноваться тоже трудно, почти невозможно.
Гарри настроился на боль. Именно так Волдеморт вызывал его. Боль и пытки, шрам болел так, словно голова раскалывалась. И обещание еще худшей боли, если он не ответит. Это не напоминало ничего подобного. Гарри поднялся на ноги. Мысль, что необходимо явиться к этому человеку, королю, его королю, в то время как он все еще не успокоился после того, как увидел его с другим… вот она причиняла боль.
На секунду пришла идея сопротивляться. Гарри мог себе это позволить. Он был достаточно силен, чтобы не пойти, не ответить на зов. Было сложно, но он мог заставить свое тело повиноваться себе и не отвечать на зов. Вопрос только в том, действительно ли стоит это делать? Он устал. Он чувствовал себя пустым. Навалилась тоска. Оцепенение. Он закричал. Этопоставило барьер между ним и болью, которую он испытывал. Ей на смену пришло страдание. Гарри ненавидел это. Он предпочитал сбежать. И несколько месяцев назад он бы так и поступил. Только теперь Гарри нехотел бежать.
Он хотел ответить на зов.
Гарри вытер мокрые глаза тыльной стороной ладони. Они были покрасневшими и все еще влажными, с застывшими в них слезами. Он ответил, потому что выбора не было. А то, что Люциус увидит его в таком состоянии, его не волновало. Все кончилось. Он любил и позволил себя использовать. Это была его собственная ошибка. Он ошибся, поверив, доверившись, не послушав. Грэйм был прав. Кто бы мог подумать, что Грэйм сказал правду? И в тот раз Гарри отказался ему верить.
Люциус первым увидел Гарри в дверном проеме. Он поднялся и жестом позвал молодого человека внутрь. Гарри просто стоял и смотрел на него без какого-либо выражения. Его лицо, на котором остались высохшие дорожкислез глубокой боли и горя, резко изменилось. Теперь он был напряженный, подтянутый и жесткий. Люциус нахмурился, заметив это. Он все еще не мог понять, что такого сделал, чтобы причинить мальчику такую боль. Драко сказал, что это из-за того, что он взял другого котенка. Люциус не мог
этого понять.
Драко подскочил и помчался к Гарри. Обнял его и прижал к себе. Через плечо своего друга Гарри посмотрел в глаза короля прайда. Он спрятал лицо на груди Драко так, что видны были только его глаза. Грэйм стоял рядом со столом и смотрел на Гарри скорее с любопытством, чем со злостью, как это было раньше.
- Я не могу, - категорически ответил Гарри, его голос был приглушен рубашкой Драко. - Я хочу уйти.
- Уйти? Куда уйти? - спросил Люциус, садясь на стул позади стола. Дракоподвел Гарри к кушетке и усадил его, обняв за плечи. отодвинулся от друга, он не хотел ничьих прикосновений.
- Подальше отсюда. Я не хочу быть здесь, - ответил Гарри. Его взгляд не отпускал серебряные глаза сидящего за столом человека. Он заметил, чтоГрэйм двигается, но не мог посмотреть на него. Не мог разорвать зрительный контакт.
- Почему? - голос Люциуса был мягкий, почти бархатный. Глаза не были ледяными, холодными. Они смотрели на юношу с нежностью. Его Избранный. Гарри едва заметно пожал плечами, пытаясь отвести взгляд. Он не мог себепозволить раствориться в этих глазах. Пожалуйста, только не сейчас.
- Я сделал из себя посмешище. Я позволяю использовать себя, трахатьперед всеми, кто желает на это посмотреть. Сейчас, когда я выполнил свою роль, все кончено. У тебя есть Трой, который займет освободившееся место. Как я занял место Фреда. Боже, я не понимал, что сделал ему. Надеюсь, он когда-нибудь меня простит, - голос Гарри все еще был тихим, казался почти нормальным. Но Люциус знал, чего стоили мальчику эти слова.
- Фред в порядке. Ему это не причинило боли. Ты ничего ему не сделал. Его положение не изменилось. Он все еще мой Отмеченный и Требуемый. Трой имеет место, которое ему полагается. Я Отметил его. У тебя свое место, ты мой Избранный. Прайд - твоя семья. Ты останешься здесь, где будешь в безопасности, и где мы сможем позаботиться о тебе. Мы не люди, и не скрываем свою страсть за запертыми дверями.